58 
— Всё, всё, успокойся, — прошептала Стаська. — Повязку наложить осталось — и всё. Не трясись.
Легко сказать…
Засыпала она ранку антисептиком, задумалась на миг — куда, место-то на плече не самое простое, — и начала заматывать…
— Вот. Готово.
И как она это сказала — я даже не лег, упал, как подкошенный. Отвалился. Лежу, потолок пытаюсь разглядеть… чувствую, как пальчики ее вдоль бинта скользнули.
— Ты чего?
— Проверяю, как затянуто.
Я эти пальчики здоровой рукой поймал, прижал ладошку к шее — точь-в-точь, как недавно. И такие чувства откуда-то из глубины нахлынули…
— Спасибо тебе за то, что сделала, за руки твои нежные… удивительные. Принцесса моя…
* * *
Отключился я под утро — и почти сразу же проснулся оттого, что меня как раз за больное плечо трясти начали.
Глаза открываю глаза — что за хрень? Стаськи рядом нет, а трясет меня маленький сутулый тип в сером балахоне. Причем несет от него точь-в-точь, как от груды мусора, причем не абы какого, а консервов просроченных, помоев… ну или просто дерьма.
— Мне, — заявляет этот вонючка, убедившись, что я проснулся, — нужна информация.
Ну и барабан тебе в лапы, думаю, я-то здесь при чем?
— А ты кто вообще такой?
— Я, — заявляет тип, — офицер службы безопасности Ретмэн К. Ретмэн.
— Что еще за служба безопасности? — недоумеваю. — Контрразведку знаю, тайную полицию знаю…
— Вы обязаны отвечать на мои вопросы.
Не знаю почему, но в это я поверил — уж больно нагло этот тип держался. Классические такие полицайские замашки, когда бляху получил, идет и думает, что все теперь должны ему эту бляху целовать и вылизывать… от носков ботинок и выше.
Ладно, думаю, посмотрим… я ведь все-таки теперь тоже хоть эрзац, но все же офицер, просто так на хлеб маслом не мажусь.
Что-то меня в этом типе смутило… что-то с ним неладно было, но вот что, понять я пока не мог. Голова после всего, что ей за последние часы пережить довелось, абсолютно никакая. Не башка, а ночной горшок, ватой набитый!
— Так чего вам надо?
— Меня, — заявляет тип, — интересует объект, похищенный у господина Рачека.
Я попытался вспомнить… больно, черт! Рачек, Рачек… фамилия, похоже, чешская, только вот не припомню я среди наших батальонных чехов такого. А не батальонных… так их всех вспоминать — на полдня работы.
— Итак? — тип от нетерпения аж усами зашевелил.
— Сейчас, — забормотал я, — не так быстро. Рачек… что же это за Рачек такой?
Ни хрена не вспоминается.
Сижу, смотрю тупо перед собой, на Ретмэна этого, тот все больше нервничает… и вдруг до меня доходит! Усами он шевелит! Длинными такими… да он же крыса!
Натуральнейшая. То есть видал я людей, которые на крыс похожи были, один гауптман Раух чего стоил, но то все же люди были, человеки… хотя бы на лицо, а у этого Ретмэна рожа шерстью покрыта, глаза-бусинки блестящие и клыки характерные под носом.
Вот ведь…
До «бергманна», прикидываю, далековато. А вот «штейр»…
— Можно, — осведомился я, — одеться по форме? Неуютно, понимаете, себя ощущаю без нее, сосредоточиться не выходит… да и холодно с утра.
— Одевайтесь.
Я к стулу потянулся… схватил кобуру, выдернул пистолет, вскинул… и проснулся.
Никакого Ретмэна, понятно, рядом не обнаружилось, а Стаська на месте, в покрывало завернулась, носиком в предплечье мое уткнулась и спит себе тихонько.
Интересно, какая только хрень не приснится! Еще бы… морфин, плюс ром — грамм полтораста я в себя вчера опрокинул, плюс шок от ранения, кровопотеря, плюс эти… ферменты или гормоны, уж не помню, как их там, ну и общая накрученность. От такого коктейля в крови не то что крыса в балахоне — слон в балетной пачке запросто привидится и еще закурить попросит.
Кстати, о куреве… закурить бы я сейчас ох как не против.
Встал, — осторожно, чтобы Стаську не потревожить, — прохлопал карманы… нет, не бывает в этом мире чудес, одна пачка, и та пустая, вчера последнюю скурил.
А хочется.
Натянул кое-как трусы, носки — чтобы по полу холодному не шлепать, — и просеменил на цыпочках до двери в соседнюю комнату. Видок, конечно, не очень потребный. Севшин потом мне долго его припоминать будет, равно как и весь концерт наш ночной, но это все мелочи — главное, чтобы куревом поделился.
Открыл дверь, глядь — вот те раз! Спит наш доблестный часовой! Классическое зрелище — почивать изволят их благородие господин бывший поручик, сидя на стуле у окна и голову на подоконник уронив. Ладно, думаю, сейчас я тебе устрою побудку.
58 
