Хорошо — вовремя спохватился. Сообразил, что пристрелить я его, если что, всегда успею — но можно будет при этом из трупа пользу извлечь, в виде воспитательного эффекта.
Глянул на хронометр — час и семь минут до темноты.
Со временем у меня, конечно, наличествует полный… как же его? цейтнот. Точнее — его нет вовсе, но, раз я уж решил отыграть этот спектакль, то надо уж сделать все по правилам.
Изобретать ничего не стал — попросту Вольфа скопировал. Достал портсигар, кинул одну сигаретину себе в рот и протянул тем двум «соколам», что стояли.
Юнец гордо так подбородок вскинул, отворачиваясь, что я сразу подумал — не курит. У меня ведь не малороссийское самопальное дерьмо лежало — «Феникс», натуральные контрабандные.
Поручик же усмехнулся криво…
— Была б рука свободна…
— Keine Probleme, — говорю.
Взял сигарету двумя пальцами, протянул, зажигалку поднес — ну и себе, соответственно. Затянулся, выдохнул… надо же, колечко получилось — сам удивился.
— Имя, звание?
— Корнет Дергачев, — звонко выкрикнул юнец и сразу на поручика испуганно оглянулся.
Тот молчит. По виду — весь в сигарету ушел.
— Ну, — спрашиваю его еще затяжку спустя, — а ваше?
Он только скулой дернул.
— Вообще-то, имя, звание и личный номер военнопленным говорить полагается. По конвенции.
Или, вспоминаю, «конвенция» оно правильно? А-а, неважно!
Поручик на меня глянул, бровь удивленно приподнял — какая, мол, к свиньям собачьим, конвенция?
Пожалуй, он мне был даже симпатичен чем-то, соколовец этот. Чем-то… Севшина он мне чем-то напомнил, вот!
— Так как, будете говорить? — Молчит.
Руку на кобуру положил — и опустил. Какого, думаю, хрена? Офицер я или где?
Докурили мы с ним почти одновременно. Я свою о броню потушил, он просто под ноги выплюнул, задрал голову, на небо темнеющее зачем-то посмотрел.
— За сигарету — спасибо…
Я вздохнул и махнул коротко унтерфельдфебелю за его спиной — тот кивнул, шагнул в сторону, взялся за «эрму» — укороченная, десантный вариант, — и «от живота», коротко — та-та-та, наискось через грудь.
Прапорщик подвывать на миг перестал, от тела отшатнулся, упал на бок.
— Не-е гу-у-би-ите… Х-хри-истом Бо-огом молю… дети-и-и ма-алые…
Я достал еще раз портсигар, кинул в зубы вторую сигаретину — не потому, что курить хотелось, просто покатать во рту, а то опять привкус этот мерзкий, медный появился. Вытянул из кобуры «штейр», поднял его медленно, наставил юнцу точно промеж глаз и курок большим пальцем взвел.
— Будешь говорить?
Корнет — бледный, как смерть — глазами расширенными на дуло уставился, как кролик на удава… сглотнул судорожно и кивнул.
— Хорошо.
Спрятал пистолет обратно в кобуру, достал зажигалку, прикурил. Попытался опять колечко повесить — не получилось.
— Итак, корнет Дергачев. Для начала — как ваше подразделение именовалось?
— В-вторая рота.
— …то-оварищ та-акки-ист… — это прапорщик все ноет, носом в пыль уткнувшись.
Я ему в плечо носком ботинка уперся, развернул рожей вверх.
— Ты, мешок дерьма, — процедил холодно сквозь зубы, — не заткнешься наглухо — под траки брошу.
Булькнул, глаза выпятил — и снова:
— То-овари-ищ…
Свихнулся, похоже, от страху. И, — без «похоже» — обмочился.
— Оттащите, — повернулся я к конвоирам, — это дерьмо в сторону… пока. — И, возвращаясь к корнету: — Вторая рота, а дальше?
— Вторая рота третьего полка С-соколовской дивизии, — с полувсхлипом отзывается тот.
— Третьего полка? У вас что, нумерация полков не сквозная?
— Н-нет… для офицерских частей.
— Ваша задача?
— К наступлению темноты рота должна была с-сосредоточиться в районе деревни Ш-ш… — юнец осекся, сглотнул.
— Шумово?
— Да.
— Дойти до Шумово, а дальше?
— Д-дальше?
Издевается? Нет, думаю, молод еще — так испуг изображать. Разве что он из семьи, где папа-мама сплошь актеры, плюс дедушка дирижер с всемирной известностью.
— Что должна была делать рота в Шумово?
— Не знаю. Может, ротный… но он в голове шел.
— Где находится штаб батальона?
— Не знаю.
— Врешь.
— Я в с-самом деле не знаю… нас только сегодня перебросили сюда… майор Мезенцев подъехал на броневике и говорил с ротным…
— Перебросили откуда?