42 
— О, пожалуйста! Вы не должны на него сердиться, пожалуйста! — взмолилась Аморита. — Подруга, которая должна была его сопровождать, подвела его в последний момент. Мне было так его жаль… И я предложила пойти вмести с ним.
— Понятно, — медленно произнес граф, как будто пытаясь осмыслить все сказанное. — И я полагаю, что на тебе одежда этой подруги? Тебе она не очень-то впору.
— Да… так и есть, — призналась Аморита.
Она очень боялась, что граф может потребовать от Гарри вернуть выигранные деньги, поскольку тот нарушил установленные правила.
Поэтому умоляющим голосом она попросила:
— Пожалуйста… пожалуйста… не сердитесь на Гарри! Он поступил так, потому что… он очень… хотел участвовать в скачках… Это я убедила его взять меня с собой. Я сказала, что если пойду с ним… никаких трудностей не будет…
Граф смотрел на нее, как ей показалось, довольно странно.
Потом сказал:
— Из всего, что ты мне тут наговорила, — он немного запнулся, — я могу сделать вывод, что ты просто очень любишь Гарри и не хочешь его покидать ради кого-то другого. Да?
— Я… очень его люблю! — согласилась Аморита.
Граф вздохнул.
— Ну и хорошо, — с грустью сказал он. — Вечер закончился совсем иначе, нежели я мог ожидать. Надеялся я, по правде сказать, на другой финал. Но сейчас, конечно же, когда Гарри в таком состоянии, тебе нельзя его оставлять.
— Спасибо… спасибо за понимание, — прошептала девушка.
— Ничего труднее в моей жизни еще не было, — усмехнулся граф самому себе. — По правде говоря, Рита, ты мне испортила всю вечеринку.
— Простите меня, — пролепетала она.
Аморита с мольбой в глазах посмотрела на него.
Потом, не успела она опомниться, граф привлек ее к себе и поцеловал.
Это был короткий и очень нежный поцелуй — первый в ее жизни. Прежде Амориту не целовал ни один мужчина.
У нее в голове промелькнула мысль, что именно таким и должен быть настоящий поцелуй, хотя на самом деле он оказался еще прекрасней.
Какое-то мгновение граф держал се в своих объятиях.
Затем он отстранился и хрипло сказал:
— Спокойной ночи, Рита.
Потом поднялся с кровати и направился к двери.
Он ни разу не оглянулся и вышел из спальни, тихо закрыв за собой дверь.
Глава 7
Аморита лежала, откинувшись на подушки, и думала, что весь мир перевернулся вверх дном.
Какое-то мгновение она еще чувствовала тот странный трепет, который испытала, когда граф поцеловал ее.
Потом она вспомнила его слова.
У нее даже в глазах потемнело, как после вспышки ярчайшего света.
Он предлагал ей стать его любовницей.
Аморита была абсолютно невинным созданием и совсем мало знала мужчин.
Но она была хорошо образованной и начитанной девушкой.
Конечно же, она читала о любовницах Карла II и о любовных похождениях французского короля Людовика XIV.
Но ей и в голову не могло прийти даже на секунду, что женщины, приглашенные в замок графа Элдриджа, были вовсе не актрисами, как она наивно полагала.
Теперь же она прекрасно поняла, что все эти дамы являлись любовницами и содержанками мужчин, которые привезли их сюда.
Ей стало также понятно, почему Гарри так не хотел брать ее с собой вместо Милли.
И почему он не хотел, чтобы она общалась слишком близко с Зеной или другими женщинами.
Мысли ее снова вернулись к графу, и она прошептала:
— Как он мог… как он мог… подумать, что я соглашусь… на подобное?
Она содрогнулась от мысли о том, что теперь граф думал, будто она была любовницей Гарри.
Она в панике соскочила с кровати.
«Мы должны уехать… мы должны уехать немедленно! Как я буду смотреть ему в глаза… и как должна теперь смотреть на этих женщин?»
Аморита накинула шаль и прошла в комнату Гарри.
Он все еще был без сознания.
На секунду она испытала жуткое чувство страха, что он мог умереть.
Она схватила его руку, чтобы проверить пульс.
Сердце Гарри билось спокойно, и когда Аморита дотронулась до его лба, он был уже сравнительно теплым.
Она вернулась к себе и начала строить планы отъезда.
Видимо, она слегка задремала. Внезапно очнувшись, девушка поняла, что из комнаты Гарри доносились какие-то звуки.
Она подбежала к кровати брата и увидела, что он ворочается под одеялом и вертит головой из стороны в сторону, еле слышно постанывая.
42 
