Жаль, никого из родственников не застал. Разлетелись кто куда, но фотографии остались. Племянник на месте — согласился идти в контору писарем».
Глава 7
Минск. Соборная площадь. Гостиный Двор. 16 августа 1941 года. 14:28
– Да, господин генерал, я прекрасно понимаю вашу озабоченность, но отменять свой приказ не собираюсь! Если вам что-то не по нраву, можете обратиться напрямую к фюреру и попросить его прислать вместо меня кого-нибудь другого. До свидания, господин генерал! Тупоголовый зазнайка! — Последние слова Мюллер произнес вполголоса и уже положив телефонную трубку. — Ему, видите ли, не нравится, что на дорогах проверяют всех, включая офицеров его штаба!
– Генрих, а почему бы тебе не свалить всю эту текучку на фон дем Баха?
– Артур, я и так это сделал, но, как понимаю, после того как на Эриха надавили, он направил этого Ферстера ко мне.
– Командир шестого корпуса?
– Знаешь его?
– Да. Редкий зануда! — ответил Небе, сделав глоток кофе. — Но в Берлине ценят этого сапера. Я слышал, даже представление на Рыцарский крест подписали.
– И что, мне теперь перед каждым будущим кавалером Креста расшаркиваться? У меня своих крестов хватает… Как и у тебя, впрочем…
– А что он конкретно требовал? — с улыбкой спросил Небе, получивший два своих Железных креста, как и Мюллер, за бои на Западном фронте во время Великой войны, только тогда он был сапером-штурмовиком, а не военным летчиком, как начальник гестапо.
– Чтобы машины с флажками штаба его корпуса пропускали без досмотра.
– Наравне с оперативными?
– Да.
– Ну и давай разрешим.
– Нет, чем меньше исключений, тем крепче правило! Сейчас у нас освобождены от досмотра машины штабов армейского уровня, сделаем исключение для корпусов — начнут бузить дивизионные штабы. Так мы и до батальонов опустимся! — Мюллер сел в кресло и обхватил колено сцепленными руками. — Тогда какой смысл во всех этих мероприятиях, а?
– Тут ты прав, Генрих. Будем держаться…
Телефонный звонок прервал Небе на полуслове.
– Мюллер! — отрывисто бросил в трубку бригадефюрер. — Да. Да. Вот как?! Сейчас подойду. Точнее, подойдем.
– Что-то стряслось?
– Бойке нашел свидетеля, который, возможно, видел наших фигурантов.
– А откуда он взялся? — Небе оправил мундир и взял лежащую на столе фуражку.
– Сообщение о нападении на лагерь военнопленных неподалеку от маршрута следования рейхсфюрера помнишь? Ну, то, на которое еще подумали, что там восстание произошло… — уточнил главный гестаповец Рейха.
– Да, припоминаю.
– Бойке сказал, что свидетель видел, как там все происходило.
– А при чем тут наши возможные подозреваемые?
– А при том, что напавшие на лагерь были одеты в немецкую форму и говорили по-немецки.
– Это серьезно! — воскликнул Небе, вставая.
В коридоре навстречу генералам со свитой прямо-таки бросился высокий мужчина в очках с тонкой золотой оправой, петлицы мундира которого украшали дубовые листья и звезда группенфюрера.
– Это замечательно, что я вас наконец поймал, Мюллер! — Оттеснив в сторону адъютанта, генерал зашагал рядом. — Есть вопрос, который, надеюсь, вы поможете разрешить… — несколько высокомерно, но в то же время торопливо заявил он. — К сожалению, по телефону с вами связаться категорически невозможно, так что пришлось ехать к вам. — Поджатые губы высокого чина говорили о том, что путешествие в несколько кварталов от Дома Правительства, где находилась его резиденция, до Гостиного Двора было страшной мукой. Небе, штаб-квартира айнзацгруппы которого располагалась в том же здании, усмехнулся про себя, заметив такое «барство».
– Слушаю вас, господин фон дем Бах… — Начальник гестапо даже не замедлился.
– Понимаете, Мюллер, к приезду рейхсфюрера мы запланировали проведение специальной акции, и я хотел бы спросить вас, стоит ли ее осуществить сейчас или отложить до похорон рейхсфюрера, — торопливо шагая рядом, выпалил фон дем Бах.
– А какие силы вы планируете использовать для осуществления этой акции? — Мюллер покосился на горделиво вышагивающего рядом человека, носившего громкий титул «Высший руководитель СС и полиции в Центральной России»41.
– Группа моторизованной полиции и две роты войск СС ожидают приказа! — самодовольно заявил группенфюрер.