97 
Со вторым спутником у меня сложные отношения. Родись я на десять лет позже – возможно, смотрел бы на мир глазами Буковского. Стал бы злым гением, презирающим сытых потребителей. Вонзающим в их сало лезвия остроумия. Плюющим и блюющим изгоем.
Но все не так. Моя родина заплевана и заблевана задолго до меня. Людьми, ничего не смыслящими в Буковском. Люблю свою Родину, заплеванную и заблеванную. И ненавижу ее заплеванность и заблеванность. А когда оказываюсь в чистом, ярко освещенном месте – наслаждаюсь. Не чистотой и красотой – я в этом мало понимаю – нет, всего лишь отсутствием заплеванности и заблеванности. Бог с ними, с новыми русскими буржуа. Пусть копят подкожные жиры – лишь бы пореже плевали и блевали. Этого достаточно. Я-то знаю: мещанин, пивной живот, покупатель домашних кинотеатров, и его оппонент – нищий прозаик, голодный писателишка с горящим зраком – нужны друг другу. Они братья. Если угодно, братаны. Из массы тех – появляются эти. Кому хорошо? И одним, и другим. Здесь и родится нагая истина, услада Бога, его и моя цель.
А вот и вторая точка – лавочка с видеокассетами. Тут я веду себя спокойнее. Я давно уже пересмотрел все лучшие фильмы. Отечественные, и французские, и американские. И отметил с интересом, что голливудский мейнстрим тяготеет к психоделике, что в моде вновь извращения, истеричные метания, шиза и вообще всяческая нездоровость. Современная кинематография живописует приключения уродов. Неустойчивые и слабодушные персонажи маются в поисках чего-то новенького. Сладострастно изображены приходы, трипы, бред распадающегося сознания. Таким образом, я нахожу для себя повод не беспокоиться о том, что пожираю слишком много отравы. Ведь я такой не один. Все жрут! Музыканты и бизнесмены, юристы и бандиты, писатели и их персонажи травятся нон-стоп – курят, нюхают, пьют, колются, не мыслят жизни без этого. Вокруг отравы вращаются сюжеты. Пакетик с порошком, шприц с раствором, самокрутка с травой обязательны в любом фильме. Что же, прикидываю я, стало быть, это в порядке вещей, и я не делаю ошибки. Приобретается новый, интереснейший и оригинальный духовный опыт. А вдруг под кайфом мне помстятся парадоксальные истины, которые мне, и только мне, суждено озвучить и вывернуть наизнанку всю Вселенную?
Но нет: мое эго перестало притягивать к себе идеи, моя фантазия не родит креатива.
Мысля в таком ключе, я пересекаю по диагонали красоту и чистоту своего района и возвращаюсь домой, с легким сердцем и кошельком. Да, пища духовная, оказывается, гораздо дороже физической. Творческие интеллектуалы не желают продавать свою продукцию по дешевке. Они ломят цены. Шесть долларов – новая книга модного писателя. Десять – диск со свежим фильмом. Пять – глянцевый журнал. Двадцатки как не бывало.
Но я не расстроен. Меня устраивает такая ценовая политика. Пусть общество платит! Пусть привыкает. Чем больше долларов заплатит ленивый бюргер за книжечку, тем больше ржавых копеек достанется писателю. Пусть платят, мать их. И я буду платить, вместе со всеми. Ничего. Я-то понимаю, за что отдаю если не последние, то предпоследние деньги.
Я буду покупать книги в любом случае. Сколько бы они ни стоили.
4
Сегодня у меня джин и тоник.
Я начинаю без спешки и суеты. Сначала беру пятьдесят граммов. Первая доза – всегда натощак. Врачи утверждают, что пить крепкие напитки до еды крайне вредно. Зато эффективно! Вторые пятьдесят идут уже под сигарету и чашку крепкого кофе. К пяти часам, отобедав, благодатно нетрезвый, я забиваю папиросы и закуриваю. Волшебно, сладко отъезжаю. Устраиваюсь на диване, меж телевизором и музыкальной установкой, ставлю на пол поднос с бутылками, стаканами, пододвигаю пепельницу, медленно вдыхаю дурной дым и уплываю в края фиолетовых призраков. Туда, где придет ко мне священная сила Джа.
Мне хорошо. Самочувствие стремится к идеальному.
Деньги пока есть. Их хватит еще на пару месяцев. Дальше я что-нибудь придумаю. Изобрету что-нибудь особенное, чрезвычайно умное. Какой-то блестящий, гениальный план. Всякий торчок убежден в собственной гениальности. Я – не исключение.
Наблюдая людей на телеэкране, я благодушно посмеиваюсь. Люди кажутся мне глупыми и погруженными в мелкие заботы. Они суетятся, как воробьи возле хлебных крошек. Забавные существа – воробьи; и люди тоже.
Я опять мусолю в губах самокрутку, чтобы в очередной раз получить доказательства тому, что я лучше, умнее всех. Я дальновидный и прозорливый. Интеллектуально – я достиг небывалых высот. Эмоционально – я стабилен. Я мудрый, немногословный. Я велик.
97 
