Особенно,... 
63 
— Его светлость, милорд… — назвать имя констебль все-таки не смог, — забрал арестованных… самолично вырвал из учетной книги лист и приказал строго-настрого забыть обо всем. Сэр, поймите, — взмолился он, — я человек маленький, а тут…
Кард еще несколько мгновений сверлил несчастного дежурного пристальным взглядом, зачем выдернул из чернильницы ручку и принялся писать — крупными печатными буквами, по диагонали листа, щедро рассыпая кляксы поверх других записей. Закончив, он развернул книгу — констебль вгляделся в надпись и принялся истово кивать.
— Вот и замечательно, — разом повеселел полковник. — Пойдемте, инспектор, здесь нам уже делать нечего…
— Сэр, а что делать мне?
— Вам? — Кард оглянулся на дежурного с таким удивленным видом, словно уже успел напрочь позабыть о его существовании. — Ну… продолжайте молчать. У вас неплохо получается.
На улице ветер, заскучавший без приятеля-дождя, сердито гонял по небу клочья туч. За одной из них сейчас укрылась зеленая Айя, а оставшийся Сэльг тут же перекрасил ночной город в зловещие красные тона. Особенно удались лужи — темно-багровые, словно прямиком со страниц бессмертной поэмы Дариэля.«Пять дней и шесть ночей не утихала битва, в огне скрылся великий город. И стали дни темнее безлунной ночи, а ночи светлее ясного дня, выше крыш вознеслись горы мертвых тел, потекли по улицам кровавые реки…»
— Что дальше, сэр?
— Навестим кое-кого. Мы ведь Ночная Гвардия, а это, знаете ли, обязывает. Когда человека выдергивают из теплой и уютной постельки, словно репу с грядки, результаты иной раз получаются весьма забавные.
— Мы полетим к милорду вдвоем? — недоверчиво спросила я.
— Нет-нет-нет, что вы! — быстро возразил Кард. — Его светлости уже не до сна. Мы навестим кое-кого другого… кто наверняка сладко спит, хотя по духу присяги должен был бы не смыкать глаз.
— Кое-кого… из Королевских рейтар?
— Для недавнего выходца из леса вы неплохо разобрались в нашем бюрократическом клубке, — одобрительно кивнул полковник. — Правда, если быть совсем уж дотошным, полк не «королевский», а «Ее королевского величества»… различие не столь уж заметное на слух, но весьма существенное с формальной стороны.
— Если быть совсем уж дотошным, — пробормотала я, — ваши общественные институты больше похожи на змеиное гнездо.
Оставалось лишь надеяться, что моя нынешняя гвардейская гадюка по злобе и ядовитости не уступит своей родственнице из Белой Башни, подвалы в которой имели столь же зловещую репутацию, что и застенки Кирхольма.
Но Кард и не собирался дергать конкурентку за хвост прямо в гнезде. Целью нашего короткого полета стала улица Сервандони, куда больше прославленная под своим прежним названием: «улица Гробовщиков». Хотя известные по гравюрам «живописные» хибары еще в начале века уступили место каменным особнякам, а от старого кладбища остался лишь фрагмент ограды, многие были готовы добавить лишний броуд за возможность спать подальше от древних костей. Впрочем, крепкому сну других это соседство ничуть не мешало — полковник не меньше минуты терзал мой слух пронзительными «соловьиными трелями» новомодного пневматического звонка, прежде чем в окне второго этажа появился отблеск свечи. Еще через несколько минут из-за двери донеслись шаркающие шаги вперемешку с раздраженным бормотанием.
— Доброй ночи, бареннет! — дождавшись, пока шаги приблизятся вплотную, выкрикнул Кард.
Бормотание тут же оборвалось сдавленным полувсхрипом. Торопливо лязгнули отодвигаемые задвижки, щелкнул замок, и дверь распахнулась. Вставший в проеме человек в халате поверх ночной рубашки, щурясь, приподнял подсвечник — и охнул.
— Кард… но…
— Вы позволите нам войти? — нарочито любезно осведомился полковник. — Конечно, я мог бы изложить вам суть вопроса, не переступая порог, но со мной — дама.
— Прошу вас, — отступив по коридору, хозяин дома открыл дверь в небольшую гостиную и принялся возиться с газовым рожком на стене, — прошу прощения за свой вид, но я один в доме. На прошлой неделе пришлось рассчитать слугу, бедный малый слишком часто начал засиживаться в трактире, а экономка предпочитает снимать комнату на Замковом Холме, лишь бы не оставаться ночевать на «проклятой» улице… — бареннет справился с рожком, обернулся и разглядел освободившиеся из-под «оленьей» кепкиуши.
— Кард?!
— Ах да, вы же не представлены! — «спохватился» полковник. — Перед вами, инспектор, — Кард взмахнул шляпой, — бареннет Боллинброк, ротмистр Ее королевского Величества Рейтарского полка.
63 
