Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
72 
Лиза спала не шелохнувшись, а Гриша вскрикивал и все время меня звал. Он звал меня сквозь сон, но я каждый раз не знала, может, это не сквозь сон, и бежала к нему, а он стонал. Опять, что ли, магнитные бури? И через четыре бегания, в три ночи, я подумала, что, если не усну немедленно и Гриша не перестанет вскрикивать, умру. И я стала молиться: «Господи, обещаю тебе никогда-никогда не курить, обещаю завтра, как только открою машину, выкинуть эту сигарету, только дай мне поспать. Пусть Гриша больше не вскрикивает, а я бы тоже поспала. И прошу прощенья». Гриша тут же умолк, поэтому или нет, но в следующий раз мы встретились только утром.
После завтрака мы втроем собрались на прогулку, оделись и спустились вниз. Нужно было немного доехать до Нескучного. Я открыла машину, завелась, машина двинулась сквозь двор, прямо из-под колеса взвился голубь. И тут я вспомнила: выбросить! Скорее! Но сигареты не было. Нигде. Здесь, вот здесь она лежала вчера, под ручником! Белая полоска на черном. Пустота. Я остановилась прямо посреди двора, посмотрела под сидениями, потрясла коврик... Гриша, Лиза, вы не брали такую длинную белую трубочку с коричневыми крошечками внутри? Не брали. Правда? Правда. Да я и знаю, что не брали, не успели, мы только тронулись. Куда же тогда она делась? Господи, Ты не поверил мне и сам забрал отсюда эту сигарету? Но я честно б ее выкинула, а если это чудо, то спасибо. Чудо вышло смешное. Батюшка! Вот и все.
Плоды покаяния
Случилось это очень просто — весь день я готовился к экзамену, сидел дома один, родители на выходные уехали на дачу. Одурел и вечером пошел погулять. Недалеко от моего дома книжный магазин в подвале, меня там знают, я часто покупаю у них разные книжечки. У них хорошо это дело налажено, и многое доходит быстрей, чем до больших магазинов. В этот раз я зашел, а продавец, странный немного парень, длинноволосый, задумчивый такой, Левой зовут, сразу ко мне. «Вот, — говорит, — книжка такая вышла, это круто! Ты какого года рождения?» — «Восемьдесят первого». — «Выглядишь старше». — «Мне многие говорят, это из-за бороды». А он: «Тогда это не для тебя, наверное, время твое было другое. А я вот именно так жил, как тут описано, потому что автору, как и мне, двадцать девять, и жил я тоже в маленьком городке. Как будто эту книгу я сам написал».
— А про что хоть?
— Да ты почитай, она недорогая. Там вроде и ни про что, но про эту самую нашу говняную жизнь, про школу.
И я эту книжку купил. Называлась она «Город». И прочитал ее за вечер, потому что написано было неплохо, ритмично так, а учебники читать я был уже не в состоянии. Книжка — про одного пацана, как он учится в последнем классе, живет в маленьком городе и только и делает, что курит, пьет пиво и думает о девчонках. Ну, и не только думает. Девчонки в их городе тоже простые, и вот одну этот паренек легко подцепил. После второй встречи она уже пригласила его домой. И вроде там не подробно все описано, но все равно, пока я читал, чем они там друг с другом занимались, уже все, чувствую — подпирает. Мне бы отбросить эту книжонку, как гадину, в ванную под холодный душ встать, помогает отлично, я даже туда пошел, в ванную, но вместе с книжкой. Она как будто прилипла к рукам. Я сел на краешек и дочитал. И тут же все то же самое проделал. Только без девчонки.
Сначала я просто сидел, как тупой. Потому что уже четыре года ничего такого со мной не было. С тех пор, как крестился. А тут вообще на пустом месте. Посмотрел на себя в зеркало — может, это вообще не я. Не, вроде я, только очень уж противная рожа. И тогда я стал бить себя по лицу, изо всех сил, ладонями наотмашь, стало больно, и я заплакал.
Наутро я пошел на исповедь. Было как раз воскресенье. Не к нам, а в другой храм. Молодой священник, которому я исповедовался, сказал, что это большой грех и причащаться мне пока нельзя. Но я и не собирался причащаться, просто хотел примирения. Примирения не произошло. Все стоят, молятся, потом начали подходить к причастию, потом целовать крест, хор поет себе, батюшка благословляет народ, а я стою один и не шевелюсь. Потому что какой-то отдельный, от нормального мира отрезан и существую в черном прозрачном ящике типа гроба. Гроб — это мой грех. Им-то хорошо, они так никто не нагрешили, я один — как животное. Батюшка! Я даже подумал для самооправдания, что все это случилось, потому что вас нет в городе. От этого исчезает чувство присмотра, что ли. Как будто сразу все можно: батюшка все равно уехал! Я не сознательно это думаю, но где-то во мне это живет. Наверное, мне просто еще недостаточно Бога, ведь Он тоже смотрит на нас, но почему-то Его взгляда я не чувствую так остро.
72 
