60 
– Это Денис, – объявила Полина. – Только утром из Европы.
Бабы округлили глаза и ахнули в унисон. Судя по жестам и взглядам, все были немного старше Дениса, лет двадцати пяти – двадцати семи, это польстило гостю столицы.
– А я смотрю – какие-то у вас брюки странные, – пропела одна, блондинка в красивых ресницах, браслетах и кружевах.
Денис присел и подумал, что жизнь идет в гору. Бабы поедали его глазами. Полина сияла.
– Настоящий мужчина из-за гор, – продекламировала она. – По этому поводу я немного выпью.
– И я, – немедленно заявила блондинка и посмотрела на Дениса, как на пирожное. – А вы к нам надолго?
– Не знаю. Не от меня зависит.
Загорелая соседка блондинки деловито уточнила:
– Вы турист?
– Нет. Прилетел по делу.
– А правда, что в Европе все едят только морковку?
– Неправда, – сказал Денис. – Не только. По четвергам – рыбный день, хвост кильки. В воскресенье – праздничный обед: кочерыжки в свекольном соусе. Очень вкусно и полезно для здоровья.
Загорелая фыркнула. Блондинка поперхнулась коктейлем.
– Какой ужас! А я думала – врут. И что, вы там ездите на собачьих упряжках?
– Не все. Только бедные. Богатые – верхом на лосях.
В углу дивана сидела четвертая, тощая, в огромных черных очках. Перед ней стоял бокал красного; молотобоец вспомнил вышибалу-андроида и решил быть начеку.
Блондинка взмахнула ресницами:
– А еще, знаете, я слышала, в день восемнадцатилетия каждый мальчик должен лично застрелить волка и снять с него шкуру.
– Почему «застрелить»? – удивился Денис. – Что за чепуха. Волка положено придушить немного, потом сунуть руку ему в пасть, по локоть, нашарить прямую кишку, вырвать и съесть, горячую. А уж потом снимать шкуру.
Девки ахнули. Денис приосанился. Ему было хорошо.
– Только, – сурово добавил он, – в последнее время они умные стали, волки. Догонишь его, соберешься кишку вырвать – а он сам с себя шкуру снимает, бросает тебе и убегает голый. Волчий закон: задница дороже шкуры. Шкура нарастет, а задница – на всю жизнь одна…
– Кошмар! – воскликнула блондинка. – Значит, и про медведей все правда. Про то, что они ходят по Красной площади. У меня знакомый ездил к вам в Европу, – говорил, что встретил возле Мавзолея голодного медведя и еле убежал.
– Врет ваш знакомый, – усмехнулся Денис. – От голодного медведя не убежишь. Медведь, если кушать хочет, в три раза быстрее человека бегает. Пятьдесят километров в час. Это, кстати, не шутка.
Неожиданно бабы притихли и переглянулись.
– Я не поняла, – с обидой сказала загорелая. – А про волков и кочерыжки – это, значит, была шутка?
– Конечно, – сказал Денис, улыбаясь. – А что?
Бабы вздохнули и выпрямили спины. Блондинка надула губы, загорелая опустила глаза, тощая хмыкнула.
– Денис, – нежно произнесла Полина. – Мы девушки прозрачные, и разговоры у нас прозрачные. Я забыла предупредить, что шутить здесь не принято.
– Неужели у вас в Европе до сих пор все шутят? – спросила загорелая.
– А здесь – нет?
– Здесь прозрачное общество, – отчеканила тощая и сняла очки, оказавшись обладательницей колючих серых глазок. – Если вы, Денис, хотите что-то сказать – говорите прямо. Без шуток, намеков, без двусмысленностей. Говорите то, что подразумеваете. Иначе вас неправильно поймут. Если хотите, я могу вам вживить представление о некоторых… нормах поведения. Чтобы не тратить время на разговоры.
– Спасибо, – пробормотал Денис. – Не надо ничего вживлять.
– Я все тебе вживлю, – пообещала Полина, придвигаясь. – Позже.
– Слушайте, я не хотел никого обидеть.
– Ерунда, – величественно ответила загорелая. – Скажите, а как вы там живете, в старой Москве? Шуточки, сказочки… Никого нельзя понять, все мутные, все недоговаривают… Если вы мутный человек, вам здесь будет трудно.
– Никогда не считал себя мутным, – искренне сказал Денис. – А как тут можно заказать рюмку коньяку?
– Я закажу, – быстро ответила блондинка. – У меня скидка на исходящие.
– У меня тоже скидка, – сказала Полина. – Не лезь, дорогая.
Молотобоец деликатно отвернулся, но фрагмент стены напротив был зеркальный, и он все увидел: Полина взглядом пообещала блондинке большие проблемы, а блондинка показала язык – кстати, прекрасный язык, проворный, узкий и влажный. «Нет, – подумал Денис, – ничего особенного нет в этой их Новой Москве, несмотря на Купол в триллион юаней, прозрачность отношений и передачу мыслей на расстояние. Все то же самое».
60 
