Особенно,... 
106 
– А что, леди, не знаете, давно ли разбомбили восточный негритянский район? – спросил Кирпичников. – Нынче был там и нашел одни развалины!
– Что за странный вопрос? Вы, должно быть, не здешний?
– Сегодня пришел.
– Я и вижу! – ответила женщина. – Восточные трущобы разнесли в первый же день войны! А теперь утюжат с каждым налетом. Там, должно быть, ничего крупней песчинки уже не осталось!
– Но зачем? – спросил Краслен.
– Не «зачем», а «почему», мистер! Зенитчики простреливают все пространство над городом, и многие брюнны, боясь летать далеко, сбрасывают бомбы на нищие пригороды. Они ведь как раз прилетают с востока, эти фашисты! А наше правительство и радо! Ему наплевать, где будут жить чернокожие, главное, чтобы особняки белых господ остались в сохранности! Я вам так скажу, мистер: нас принесли в жертву! Специально! И без нашего согласия!
– Но разве с началом войны сегрегацию не отменили? Кажется, теперь, когда у ангеликанцев есть общий враг, им должно быть не до предрассудков?
– Ну и наивный же вы, мистер! – ответила негритянка. – Ну да, наши господа убрали таблички «Чернокожим вход воспрещен» или «Скамейка только для белых»… Но разве не понятно, что это всего лишь средство пустить неграм пыль в глаза, навязать им интересы государства, завлечь в армию? Аристократы и денежные мешки по-прежнему ненавидят нас, мистер! В этой войне все против негров: одни убивают нас, а вторые подставляют под пули первых! Уж конечно, если б на востоке Манитауна жили не негры, а банкиры и фабриканты, правительство бы придумало, как спрятать их от бомб! Но нет! Мы не белые господа, мы даже не тело главного коммуниста с бывшей фабрики мороженого, которое стерегут от фашистов днем и ночью!.. Мы…
– Стойте! Тело коммуниста?
– Ну да, мистер, тело главного коммуниста из С. С. С. М.
– Откуда вы услышали об этом?!
– О-о, мистер! – Негритянка засмеялась. – Сразу видно, вы – не местный! Про это тело знает весь город, хотя по радио про него и не говорят! Наша разведка выкрала его еще до войны. А теперь правительство ведет переговоры с красностранцами: просит военной помощи в обмен на этого мертвеца. Многие говорят, что тело коммуниста – наша единственная надежда! Если С. С. С. М. не согласится прислать нам хоть несколько самолетов, Ангелика погибла…
Кирпичников задумался. Наверху в очередной раз рвануло, женщины заохали, детишки заревели с новой силой.
– Помолимся Господу Богу нашему! – объявила одна из монахинь, сидевших в конце платформы, и «сестры» затянули религиозный гимн.
В пику им расположившийся на путях негр в клетчатой рубашке заиграл на банджо.
Бомбежка продолжалась три часа. Выбравшись наконец из убежища, Краслен почему-то почувствовал себя жутко уставшим, хотя ничем особенным не занимался – просто сидел и ждал. Солнце уже успело зайти, а пыль после налета поднялась такая, что не видно было и на метр. Кирпичников сделал шаг и тут же споткнулся о наполовину обгоревшего плюшевого медведя. Сделал другой – и вмазался в липкую лужу. Сделал третий – наткнулся на что-то большое и мягкое.
– Боже мой!!! – воскликнул невидимый Заборский, к которому от нервного потрясения вернулся давно забытый старорежимный лексикон. – Здесь повсюду убитые!!!
Стараясь не смотреть по сторонам, Краслен повел товарищей намеченной дорогой к дому, где служила Джессика. Уличное освещение, разумеется, не работало. Ориентироваться помогало только пламя, охватившее дома, пораженные зажигательными бомбами: таковые встречались почти на каждой улице. Вечерняя прохлада заставляла бездомных кучковаться возле пожарищ; кое-кто даже пытался готовить на этом огне обед. Тушить дома, похоже, было некому.
Через двадцать минут добрались до искомого здания. Особняк хозяев Джессики смотрелся непривычно. Даже странно. Огромный плакат «Защитим нашу капиталистическую родину!» закрывал чуть ли не половину дома. Окна первого этажа были заложены мешками с песком, второго – забиты фанерой. Об облупленности фасада и говорить-то не стоило: Краслен уже не обращал внимания на такие мелочи. Самым удивительным было то, что за закрытыми воротами кованой ограды возилось человек двадцать негров. Некоторые из них сидели возле костра, другие – таких было большинство – возились с огородными посадками, сменившими господские цветники. Лакейской формы ни на ком из новых постояльцев не было, да и выглядели они слишком грязными и слишком независимыми для слуг.
106 
