Особенно,... 
108 
– Это ученые, Жеся! Может, это и покажется тебе невероятным, но они создали оживляющий препарат для Вождя!
Кирпичников кратко пересказал историю похищения и освобождения троицы.
– …Так что теперь наша цель – как можно скорее получить доступ к телу Вождя и воскресить его. – завершил Краслен. – Кстати, ты в курсе, что про секрет фабрики Памперса знает теперь весь город?
– Естественно, в курсе! Это теперь и не фабрика. Памперс переметнулся на сторону Брюнеции и уехал. Здание его фабрики национализировали. Теперь это просто хранилище тела Вождя. Его берегут как зеницу ока! Несколько кругов оцепления по периметру, зениток – без числа, а сверху – гигантское зеленое полотнище, чтобы бомбардировщики думали, будто здесь парк, а не фабрика. Тело Вождя – это шанс получить подкрепление для нашего правительства.
– Да, его хотят обменять на военную технику.
– Технику и солдат. А с Ангелики – Вождь плюс освобождение из тюрем всех коммунистов, включая Джона Джонсона.
– Ты думаешь, они смогут договориться?
– Понятия не имею. В любом случае надо поставить красностранских руководов в известность о том, что сюда прибыли ученые и оживляющее средство. Завтра я познакомлю тебя с членами нашего ЦК. У них есть выход на комкрин. Думаю, проблемы это нам не составит.
– Завтра, – сказал Краслен и нежно улыбнулся.
– Да. Завтра! – ответила Джессика, принимая горизонтальное положение.
…Все-таки она не шла ни в какое сравнение с Кунигундой!
29
– А ведь это тот парень, что привез бомбу для Джонсона по указке предателя Буерова, не так ли, Джессика? Неужели ты думала, я его не узнаю? – Негр-рабочий в синих хлопковых штанах на подтяжках и клетчатой красно-синей рубахе скептически усмехнулся.
– Это он, товарищ Паттерсон! Он был на тех плакатах. Но сколько можно повторять: по ошибке, только по ошибке! Кирпичников – друг коммунистов, друг негров!
– И твой приятель, как я понимаю, – в том же скептическом тоне добавил член ЦК ангеликанской компартии.
– Какое отношение это имеет к делу?.. – Джессика немного смутилась. – Между прочим, Съезд профсоюзов Краснострании уже принял резолюцию о невозможности осуждения сексуально раскрепощенных пролетарок, и довольно давно… А Краслена обвинили незаслуженно! Если он и не был достаточно бдителен с Буеровым, если и поддался его предательским уговорам, то теперь вполне искупил свою вину! Он спас пролетарских ученых!
– Я не имею ничего против резолюции профсоюзов, дорогая товарищ, но боюсь, что это любовное увлечение совсем отбило у тебя классовое чутье… Тобой движут эмоции, Джессика. А какие доказательства есть у тебя и у Кирпичникова? Почему я должен верить, что он действительно был в Брюнеции, а эти люди – похищенные ученые?
– Пустите меня к телефонному аппарату! – выкрикнул по-краснострански стоявший поодаль Заборский. – Я позвоню уполномоченному по здравоохранению, позвоню самому Робеспьерову, он меня знает, он скажет вам, кто мы такие! Краслен, переведите!
Паттерсон бросил на ученого недовольный взгляд.
– Кирпичников, успокойте своих друзей! – сказал он. – И перестаньте стоять столбом, скажите хоть слово сами, пока я не арестовал вас!
Краслен выглядел кисло. Котелок у него практически не варил. Прошлой ночью они с Джессикой уснули в четвертом часу, а в половине пятого утра начался воздушный налет. Прикорнуть в убежище не удалось: младенцы орали, детишки постарше просили еды, несколько женщин оплакивали погибших. В шесть, когда тревога закончилась, оказалось, что опять не до сна: в двух шагах от бывшего господского особняка разбомбило больницу. Раненые кричали из-под завалов, и пройти мимо было невозможно. Четыре часа подряд негры, ученые и Краслен разбирали остатки здания, вытаскивая из-под бетонных обломков живых и умерших. Завтрака не было: хлеб в магазины почему-то до сих пор не завезли. В десять в штаб явился Паттерсон. Общение с ним происходило в бывшей хозяйской гостиной, где фамильные портреты в золотых рамах и вычурные обои контрастировали с гамаками из брезента, подвешенными к лепному потолку, и лежащими на полу старыми одеялами. Краслену очень хотелось убедить ангеликанскую компартию в своей невиновности и оживить Вождя, но гораздо сильнее он мечтал о том, чтобы выспаться и поесть.
– Товарищ! – произнес он. – Ваши сомнения справедливы и обоснованны. Однако лучшее доказательство наших идей и намерений – созданный силой пролетарского разума оживин! Яков Яковлич, покажите!
108 
