Особенно,... 
23 
К полудню Краслен был уже далеко от завода, Маратыча и арестантской, в которой томилась Бензина. Под ним расстилались зеленые пастбища, ровные прямоугольники хлебных полей, позабывших о том, что такое соха или конная тяга. Он видел корпуса сельхозкоммун – большие, светлые, порою различал то тут, то там фигуры женщин в длинных красных юбках, или спины загорелых коммунаров, или очертания рычащих тракторов.
Чем дальше летел, тем сильней восхищался Краслен. Там, внизу, простирались то города-ленты, протянувшиеся вдоль рек; то города-здания, представлявшие собой один гигантский стоэтажный комбинат; то города, состоящие сплошь из круглых, похожих на обсерватории домов, вращающихся следом за солнцем; а то такие поселения, что сперва, на глаз, казались самыми обычными, но стоило поближе их узнать, как обнаруживались вещи, заставлявшие Краслена вновь и вновь дивиться прогрессивности страны. В одном из таких неприметных, на первый взгляд, городков он, усталый, совершил посадку, посетил питательную станцию, а после попросился на ночлег в один из домиков, так радовавших глаз и белым цветом, и опорами-«ногами», и окошками, как лентой, опоясавшими здание по периметру. Оказалось, что на каждом этаже этого дома господствует свой вид половых отношений: на первом этаже – многоженство, на втором – многомужество, обитатели же третьего вообще не признают союза и живут, обобществив друг друга. Пролетарию, который рассказал, что он летит в Столицу, чтобы сообщить о факте гнусного вредительства, конечно, не могли не дать ночлега. Проведя одну ночь в удивительном доме, Кирпичников покинул его, исполненным восторга: оказалось, что здесь обитают не только самые прогрессиные женщины Краснострании, но и выдающийся пролетарский поэт Вперед Впередович Дырбулщилский со своей боевой подругой, мужем подруги, возлюбленной мужа подруги и прочими родственниками.
Следующую ночь Краслен провел в летучем доме. Этот дом-коммуна был похож на бублик с ответвлениями, на каждом из которых, словно бусины на нитке, помещались жилячейки. Дом болтался в воздухе в компании нескольких таких же фантастических творений инженерии и держался наверху магнитным полем. Специальные площадки для посадки крылолетчиков Кирпичников нашел весьма удобными. Летатлинами пользовались все жители города: внизу, посреди леса, был завод по обработке древесины, где трудилось население летучего поселка.
Хотелось задержаться здесь подольше, поглядеть на чудеса красной науки, хоть часок полюбоваться на разнообразие, красоту и мощь своей страны, которую как будто бы и знал, но, как теперь оказалось, мало. К сожалению, он не мог себе позволить тратить лишнее время даже на еду, даже на сон.
Отдохнув совсем немного, он полетел дальше.
Летел, летел, летел…
А там, внизу, под ним, кипела жизнь, трещали провода под напряжением, день и ночь дымили электрические станции, неслись автомобили, вверх и вниз ходили лифты, грохотали экскаваторы, думпкары и строительные краны, пело радио, играли граммофоны, стрекотали пишмашинки, волновались телефоны, сообщали телеграфы… Опутанная проводами, ослепленная электричеством, скованная рельсами, пронзенная метро, земля Республики все больше покорялась человеку, бывшему какой-то век назад ее рабом. Человек вгрызался в скалы, осушал болотистые почвы, строил дамбы, поворачивал вспять реки, стремился ввысь и вглубь, дерзал, искал, осваивал, все больше утверждаясь в своей власти над природой.
Электрические звезды, рукотворные озера, домны и мартены, поезда и гидроглиссеры, нефтевышки и радиобашни, солнцеуловительные станции и угольные шахты, безлошадные трамваи и бесплатные троллейбусы… «Мое! – шептал Кирпичников. – Народное!» Он и не думал, что богат до такой степени.
В век дизеля, солярки, керосина, электричества и пара двигаться при помощи летатлина, тем более когда на волоске судьба завода и твоей любимой девушки, – нелепо. Но Краслен не выбирал. Порой он приземлялся на вагоны проходящих поездов, немного отдыхал и делал в час не двадцать километров, а под сто. И все же до Столицы лететь оставалось еще долго. Через три дня после вылета Кирпичников проделал только полпути: страна родная была слишком широка. Плечи болели. Он все чаще начал думать, что компания вредителей за этот срок могла расправиться с Бензиной и стереть завод с лица земли.
Предаваясь этим мрачным мыслям, на четвертый день пути на куче щебня, в товарном вагоне поезда, следующего куда-то в направлении Столицы, пролетарий разглядел некрупный самолетик, догоняющий состав и, судя по всему, летящий в том же направлении. «Просто путешественник? Быть может, подвезет?» – мелькнула мысль. Кирпичников напялил крылья и, как мог быстро, поднялся на ту же высоту, где был аэроплан. Там Краслен принялся кружить, надеясь привлечь внимание авиатора. Самое удобное было бы, конечно, выровнять скорости и побеседовать с ним в параллельном полете, но, увы, безмоторный аппарат не мог догнать даже самый скромный самолетик, а самолетик не мог снизить скорость до такой степени, чтобы уподобиться летатлину.
23 
