Особенно,... 
45 
Когда музыка закончилась, они продолжали стоять, обнявшись. Краслен потерся головой о девушкину голову. Та ответила тем же. Губы прильнули к губам как-то сами собой…
– Ты только скажи, – попросила через несколько минут Джессика, уже лежащая без платья. – Правду говорят, что Съезд профсоюзов Краснострании принял резолюцию о невозможности осуждения сексуально раскрепощенных пролетарок?
– Конечно. И давно! – ответил Кирпичников.
Перед тем как осуществить смычку, он успел подумать, что без одежды негритянка похожа на бесстыдный бронзовый памятник Освобожденной работнице, стоящий на одной из площадей родного города.
А потом они долго-долго лежали на кровати и разговаривали. О диамате, о пролеткульте, о положении женщины в буржуазном обществе, о новых самолетах-амфибиях и обостряющейся международной обстановке. Он стал называть ее Жеся, она его – Ленни.
– А правда, что у вас до сих пор женщине невозможно поступить в институт? – интересовался Кирпичников.
– Еще спрашиваешь! Мистеры профессора считают, что наше место на кухне.
– Ох, и отыграются же на них ваши пролетарки, когда освободятся! А вот еще писали, что, мол, если негр померяет в магазине одежду или обувь, то он обязан ее купить, потому что потом ни один белый к ней не прикоснется… Тоже правда?
– Случается.
– Труд! И что, большинство ангеликанцев всерьез верует в этого так называемого «бога»? И детей крестят, вместо того чтобы звездить их, как у нас, и в церкви венчаются?
– Еще как, Ленни! Ты мне лучше вот про что скажи: правда, что в Краснострании все бесплатно? Так же не может быть!
– Не все. Только еда, униформа, услуги и продукция предприятия, на котором работаешь.
– И что, грамотность стопроцентная? И вшей почти не бывает? И прививки поголовные от оспы? И пьянства нет?
– Все правда.
– Боже мой! Какие вы счастливые!
– Мы не можем быть полностью счастливы, пока фашизм в Брюнеции бесится, а в Ангелике пролетарии страдают, – неожиданно серьезно ответил Кирпичников.
Джессика перевернулась на спину и спросила:
– А как ты думаешь, будет новая война?
Домой, то есть в ту халупку, где жили Джо с матерью, так и не сомкнувший глаз, а потому совершенно дохлый Кирпичников вернулся в полседьмого утра. Старуха еще спала. Голый по пояс молодой негр, уже намазавший лицо мыльной пеной, шоркал туда-сюда опасной бритвой о прицепленный на стену брючный ремень.
– Ну-ну, – ехидно ответил он на Красленово «доброе утро».
Кирпичников думал ответить, что сексуальные отношения суть естественная потребность современного пролетария, но счел за лучшее пока промолчать и только зевнул.
– Ложись отсыпайся, любовник, – сказал ему Джордан. – Быстрые вы, однако! Не ожидал… А я вот, видишь, бреюсь. Я теперь рабочий человек, мне нельзя плохо выглядеть! Буду по голове самого Ромберга разгуливать! Хе-хе…
– А? Какого еще Ромберга! По какой еще голове?
– Да шучу я, шучу. Я же на крыше работать буду – вот и говорю, мол, по головам ходить. Ромберг – это хозяин фабрик обувной ваксы. Его контора в Брук билдинге находится. Не одна, конечно, там много контор всяких. Фирма О’Нила, фирма Мориссона, фирма Памперса, фирма Тайлора и Кебба, потом еще строительная какая-то компания, контора нотариальная… Это я, брат, вчера на вывесках прочитал. Надо же знать, в какую компанию попадешь!
– Памперса, говоришь?.. – задумчиво пробормотал Кирпичников.
15
По взволнованной толпе, гудевшей вокруг одного из подъездов Брук билдинга, Краслен догадался, что здесь располагается еще и банк. Подойдя ближе, он убедился, что так оно и есть. Рядом с вывеской «Симсон-банк – ваша уверенность в завтрашнем дне!» был наклеен листок с напечатанной на пишмашинке скупой фразой: «Наличности нет».
– Говорят, что этой ночью подвезут сто тысяч шиллингов! – шепнула дама в шляпке.
– А мы подождем! Мы безработные, нам спешить некуда! – выкрикнул молодой парень.
– Здесь и будем ночевать! – пробасил господин в котелке и пенсне. – Разрази меня гром, если я не вырву у этих прохиндеев свои кровные денежки! И черт меня дернул купить их поганые акции…
– Обменяйте хотя бы одну! Слышите, хотя бы одну! Господом Богом заклинаю вас, слышите! – Тщедущный негр вытащил какую-то розовую бумажку и нервно размахивал ею над головой. – Одну-единственную акцию! По любому курсу, слышите?! Мне нечем кормить сына!
В дверях нарисовался испуганный клерк в клетчатых нарукавниках, опасливо оглядел толпу и сразу же скрылся. Вместо него появился другой, покрупнее.
45 
