95 
– Что за вопросы? Ты что, глобуса ни разу не видела? – обиделся Кирпичников.
– Глобус есть только в школе, – легко ответила Жакетта. – А я в школе не училась. Помогала маме делать паровозики, чтобы прокормиться, какая уж тут учеба! Ладно, думаю, что к тетушке Луизон все-таки стоит заглянуть.
В кафе было двое посетителей: потертый старикан, ничего не заказавший и сидевший задом к столику, да собака, что-то искавшая на полу. На новых гостей заведения она отреагировала быстрее, чем тетушка Луизон: подбежала к Краслену и начала его обнюхивать.
– …А она что? – спросила хозяйка за стойкой.
– Послала к чертям, – отвечал старикан.
– Ну, а ты что?
– Добрый день, мадам Луиза! – прервала Жакетта их беседу. – Можно нам две чашки баваруаза? В долг?
– В долг? Что-то негодящего парня ты себе выбрала, девочка. Или он работает на фабрике Денуартера, где уже три месяца не выпалачивают зарплаты? Тогда все понятно.
– А нам можно в долг? – спросил один из возникших в дверях бледных, тощих молодых людей в беретах.
– Разумеется, нет! Сколько можно повторять?! Погляди-ка на них, Гийом: опять заявились, бездельники!
– Мы не бездельники. Мы занимаемся творчеством. Обещаем, мадам: как только…
– Вон отсюда! Мне не нужны ваши обещания и ваши чертовы картины! Они даже на растопку печи не годятся! Я не кормлю нищих и не занимаюсь благотворительностью!
Печальные художники ушли.
– Так, ну, а ты что? – продолжила Луиза беседу со стариком.
– Я сказал ей все, что думаю.
– Про Поля?
– И про Поля.
– А она что?..
Краслен и Жакетта устроились за дальним столиком: он был самым чистым и единственным таким, все стулья возле которого были из одного набора. «Кавалер» разместился на одном, «дама» – на другом, на третий же без промедления запрыгнула скучающая собака. Поставив передние лапы на скатерть, она радостно оглядела новых знакомых, несколько раз громко гавкнула и вывалила язык.
– …Она ответила, что я старый дурень и ни на что не гожусь. Подумайте, какая!.. Не бойтесь, господа, Галета не кусается!
– Ну, чего расселись? Забирайте свой баваруаз, не тащить же мне его через весь зал, если вы даже не платите вовремя!.. Так, ну, а ты что?
– А я что? Уже и не помню…
Забрав напитки в почти не битых чашках и вежливо разъяснив собаке необязательность ее присутствия за столом, Краслен тихо произнес:
– Послушай, у вас что, так и принято: обсуждать незнакомых людей, комментировать, кто с кем пришел, лезть со всякими интимными вопросами? Вот мы в Краснострании все делаем сообща, да и имущество почти все у нас коллективное, а все-таки ведем себя скромнее!
– Но всем же интересно, кто со мной! Что тут такого?
– Впервые вижу целую страну людей, которым есть дело до всякой ерунды, но наплевать на то, что делается в мире!
– А что делается в мире? – спросила Жакетта.
– Много чего! – авторитетно ответил Кирпичников. – Рабочий класс жмет капиталистов, буржуазия загнивает, человек человеком эксплуатируется, фашизм когти показывает, война бушует!
– Но она же бушует в этой… как там… в общем, далеко. Шпицрутен хочет цивилизовать дикие народы, привыкшие грабить и убивать, так мне объяснил дворник с нашей улицы. По-моему, это даже хорошо. Во всяком случае, на торговлю игрушечными паровозиками точно не повлияет.
– Но Жакетта! Ты даже не понимаешь, что такое фашизм! Ты представить не можешь, что такое концлагеря, устроенные Шпицрутеном, сколько невинных людей гибнет там ежедневно!
– Слушай, не будь таким нудным, Краслен, да?
– Да.
– Пока ты самый скучный из парней, с кем я гуляла!
– Но…
– Поговорили пять минут о войне – и достаточно. Сколько можно об одном и том же? Скажи-ка лучше, ты танцуешь? Вальс? Жаву? А может, танго? Сегодня в восемь танцы в «Ля Генгет». Послушаешь, как Паскаль играет на аккордеоне, – и сразу забудешь о своей скучной политике.
– Но Жакетта!
– Там уже фонарики развесили! Весь город соберется!
– Я, конечно же, не против потанцевать…
– Правильно, парень, сходи развлекись! – вклинилась в разговор хозяйка заведения. – И брось эту политику! Она еще никого до добра не доводила!.. Так, приятель, а ты кто такой? Что-то я тебя здесь раньше не видела!
Одноногий субъект в старой, времен Империалистической войны, военной форме доковылял до середины зала и поднял левую, свободную от костыля руку, в которой виднелась пачка каких-то бумажек.
– Попрошу минутку внимания, братья-шармантийцы! – объявил он. – Предлагаю вам ознакомиться с бюллетенем Народной партии! Зачем мы отстояли свою Родину в прошедшей войне, зачем глотали иприт, оставляли на полях свои руки и ноги?! Для того ли, чтобы инородцы, эмигранты и коммунисты пользовались благами нашей родины! Шармантийцы, ведь вы шармантийцы! Вспомните о национальной гордости!
95 
