Особенно,... 
47 
Калакутская вздёрнула брови.
– Барин женился? – предположила она.
– Да, что ты, душа моя. Помер он в начале мая. Да оставил завещание своим племянникам. Так вот энта саранча в поместье нагрянула… – Никанор снова умолк.
– Понимаю, прислуги не хватает. Подберу вам достойных кандидатов, не сомневайтесь, – заверила Калакутская.
– Это всё так… – неопределённо протянул Никанор и как-то странно подмигнул своей пассии.
Дарья Арсеньевна сразу же поняла: есть некие обстоятельства, о которых Никанор не решается говорить.
– Никанор Фёдорович, мы с вами, слава богу, не первый год знакомы. И всегда доверяли друг другу. Говорите начистоту, можете от меня ничего не скрывать. Наш разговор не выйдёт дальше этой гостиной.
Никанор осмотрелся по сторонам.
– Да-с… – протянул он. – Но лучше бы нам поговорить в кабинете.
– Хорошо, как вам угодно.
Кабинет госпожи Калакутской был небольшим, но очень уютным. Гость и хозяйка разместились на кушетке, обитой плотным полосатым шёлком.
– Я вся внимание… – заверила Дарья Арсеньевна.
И Никанор рассказал Калакутской о странном завещании, оставленном барином.
– Хм… – глубокомысленно произвела хозяйка, когда Никанор умолк. – Однако, Лев Дмитриевич соригинальничал… Это ж надо такое удумать…
– Вот-вот, – подхватил Никанор. – А казалось, барин до последнего пребывал в здравом уме! И что же! Теперича энти аспиды везде суют свои носы! Портят имущество!
– Успокойтесь, Никанор Фёдорович. Увы, в данном случае вы бессильны.
Управляющий с видом заговорщика взглянул на Дарью, придвинулся к ней поближе и театральным шёпотом произнёс:
– Есть у меня одна мыслишка… Если её воплотить, то можно сорвать приличный куш…
Госпожа Калакутская напряглась, словно струна.
– Говорите! Не томите!
– В завещании говорилось: если наследники до первого сентября не найдут клад, спрятанный барином, то получат по пять тыщ рублей. Состояние же, обращённое в золото и драгоценности, стоимостью почти в два миллиона рублей переходит Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Поместье – дому инвалидов.
При упоминании о миллионах у Калакутской расширились глаза.
– Два миллиона… – прошептала она и сглотнула.
– Да-с, голуба моя. – Подтвердил Никанор. – Так вот, помнится мне, что игумен Афанасий, возглавляющий сию мужскую обитель, твой родственник.
Дарья захлопала глазами, начиная поминать, куда клонит Никанор.
– Мой дядя…
– Думаю, игумену не помешают лишние деньги на содержание и расширение храма… – вкрадчиво предположил Никанор. – А за дела праведные, за малую толику, он не забудет рабов божьих Никанора и Дарью.
Калакутская кивнула.
– За десять процентов от названной вами суммы.
Никанор на миг задумался, мысленно подсчитав сумму.
– Двести тысяч деньги немалые, голуба моя… Нам с тобою до конца дней хватит.
– Я тотчас же напишу письмо игумену! – выпалила Калакутская.
– Успеется… – осадил её гость. – Лучше навести игумена Афанасия и при личной беседе всё ему и расскажи…
– Пожалуй, вы правы, – согласилась Дарья Арсеньевна.
– А теперь, голуба моя, подумай: кому из горничных и лакеев ты смогла бы доверять?.. Дабы те были помощниками нашему делу… Ясное дело, не задарма.
Дарья Арсеньевна порывисто поднялась с кушетки и подошла к окну.
– Анастасия, думаю подходящая кандидатура. – Задумчиво произнесла она и пояснила: – Та девушка, что при вас выходила из кабинета. Она была гувернанткой, однако ей пришлось оставить место службы… Рекомендаций никаких… Однако, я хорошо знаю такой тип женщин. За деньги, которые дадут ей свободу и безбедное существование, она способна на многое. А за ней приглядит Никита, мой воспитанник. Его-то я вам и отряжу в качестве лакея. Преданнее человека не найти… А, что касается прачек, то здесь и простые девки сгодятся. То, что происходит в поместье, их не касается. Меньше знают – крепче спят.
Никанор вразвалочку приблизился к своей пассии.
– Ежели всё сладится, непременно обвенчаемся… – пообещал он.
Дарья Арсеньевна улыбнулась.
– Время близится к ужину, Никанор Фёдорович… Не изволите ли откушать? – предложила она.
– С превеликим удовольствием. – Ответствовал тот, предвкушая, как после ужина уединиться с Дарьей в спальне…
* * *
Тем временем в усадьбе шло всё своим чередом. Пётр Петрович Муравин оставшийся за старшего старался в течение дня не терять из вида наследников. День прошёл спокойно: никто ничего не разрушил. И на том, спасибо…
47 
