Джеймс тут же обернулся.
— В чем дело? — спросил он, уверенный, что она могла прийти сюда только в случае крайней необходимости.
— Во всем, — ответила Гас, развязывая махровый халат, который упал к ее ногам.
Поколебавшись, она шагнула к мужу и положила ладони ему на грудь. С невероятной силой руки Джеймса сомкнулись вокруг нее. Он опустился вниз, коснулся губами ее груди, прижался щекой к животу.
Она заставила его подняться и потащила в спальню. Джеймс упал на нее, его сердце колотилось так же неистово, как и сердце Гас. Она провела пальцами по буграм его рук, по ягодицам, по шелковистым волосам внизу — по всем уголкам, которых должна была коснуться и запомнить. Он вошел в нее, и она изогнулась под ним, как ива. Джеймс вошел опять. Гас чуть сильнее прикусила его плечо, опасаясь того, что может произнести. Так же быстро, как началось, все и закончилось, Джеймс вытянулся на жене, их руки ухватились за простыни и друг за друга. Оба молчали.
Со смущенной улыбкой Джеймс ушел в ванную, на его спине были заметны следы от ее ногтей. Гас погладила свою грудь, натертую его щетиной, и взглянула на кровать. Полный беспорядок: простыни сбиты, одеяло смято. На простынях даже виднелась кровь — от царапин на спине Джеймса. А еще они перевернули ночник. Кровать совершенно не походила на ложе примирения или колыбель любви. Откровенно говоря, по мнению Гас, она больше всего напоминала место преступления.
Джордан снял резинку с небольшого пакета с почтой. При виде фирменного бланка Графтонского суда первой инстанции его пульс участился. Он разорвал конверт и обнаружил ответ уважаемого Лесли Пакетта на их с Барри ходатайства, поданные в досудебном порядке.
Ходатайства обвинения о том, чтобы исключить показания двух свидетелей-специалистов со стороны защиты и сочинение по английскому языку, обнаруженное Селеной, были отклонены.
Его собственное ходатайство об изъятии протокола допроса, который проводила в больнице детектив Маррон, суд удовлетворил на основании того, что Крис Харт не осознавал, что может отказаться отвечать на вопросы, а поэтому допрос был проведен с нарушением его прав Миранды.
Маленькая победа, но она вызвала у Джордана улыбку. Адвокат положил письмо под остальную корреспонденцию, вошел в кабинет и закрыл дверь.
Крис увидел чопорно стоящего в зале свиданий за металлическим складным столом отца и замер. Он попросил мать, чтобы пришел Джеймс, но на самом деле не ожидал, что его просьба будет исполнена. В конечном итоге, когда Крис несколько месяцев назад запретил отцу приходить к нему на свидание в тюрьму, все понимали, что таким образом Крис его за что-то наказывает.
— Крис…
Отец протянул ему руку.
— Папа…
Они обменялись рукопожатиями, и Крис поразился, какая горячая у отца рука. Но в памяти моментально возникло воспоминание о том, что ладони отца всегда казались успокаивающе теплыми: на его плечах, когда они сидели в засаде на уток, или если отец обхватывал руки Криса своими, обучая его стрельбе.
— Спасибо, что пришел.
Джеймс кивнул.
— Спасибо, что позволил прийти, — сказал он.
— Мама приехала с тобой?
— Нет, — ответил Джеймс. — Я так понял, что ты хотел поговорить со мной наедине.
Этого Крис не говорил, но мать поняла его по-своему. Возможно, это не такая уж плохая мысль.
— Ты хотел попросить меня о чем-то конкретном? — спросил Джеймс.
Крис кивнул. Он неоднократно думал об этом: «Если я сяду в тюрьму, поможешь маме вернуться к прежней жизни? Если я спрошу, ты признаешься, глядя мне прямо в глаза, что я обидел тебя так, как ты даже представить не мог?» Но вместо этого с его губ слетел вопрос, удививший самого Криса не меньше, чем Джеймса.
— Пап, — спросил он, — а ты когда-нибудь в своей жизни поступал неправильно?
Джеймс закашлялся, чтобы скрыть удивленный смех.
— Конечно, — признался он. — Я провалил экзамен по биологии в первом семестре, когда учился в колледже. В детстве украл из магазина пачку жевательной резинки. Разбил отцовскую машину после одной студенческой вечеринки. — Он засмеялся, закидывая ногу на ногу. — Вот до убийства никогда не опускался.
Крис пристально взглянул на отца.
— Я тоже, — негромко сказал он.
Джеймс побледнел.
— Я не то хотел сказать… я… — Он покачала головой. — Я не виню тебя в том, что произошло.
— Но ты мне веришь?