88 
— Их что, арестовали, убили?
— Никто не знает. Поначалу никто в милицию не заявлял, думали, они в Латвию подались. Завезти какой‑нибудь товар, продать, хоть немного денег выручить. У нас же здесь безработица, здоровым мужчинам совсем делать нечего. Заводы закрылись, в общем, только водку и пьют, —с горечью переживая подобное положение вещей, произнесла женщина. — У меня хоть работа есть, а вот мой муж совсем не знает, чем заняться. Вы кем Скляровым приходитесь? Может, родственник? Вы, наверное, на девять дней приехали?
— Нет, не родственник. Я только вчера узнал, что он погиб.
— Я на похороны ходила. Страшное зрелище… Представляете, они все сгорели, все взрослые, только девочка лежала как живая. Ее Григорий собой прикрыл, и у нее только ручка обгорела.
— Ужасно! — произнес Дорогин, и его рука потянулась к сигарете.
— Курите, курите, мне ничего. Мой муж тоже курит. Вы меня до того перекрестка подбросите, я к матери иду, а вам направо. И никуда не сворачивайте, езжайте по гравейке, а дальше будет большой столб, черный. Вот возле него налево, на проселок, а оттуда увидите и хутор, и кладбище.
Женщина немного помолчала, словно сомневаясь, стоит заводить с незнакомым человеком разговор на такую щекотливую тему.
Но Сергей сам задал вопрос:
— А вы как думаете, хутор сам загорелся или его подожгли?
— Мой муж, — уйдя от ответственности за ответ, произнесла женщина, кончиком платка промокнув покрасневшие глаза, — сожгли, говорит. Быть такого не может, чтобы никто из огня не выбрался. Да и сколько гроз случалось в прошлые годы, и все оставалось, как было. Хутор у него не на горе, рядом высокие деревья. Если бы еще в антенну ударило, — явно с чужих слов принялась пересказывать женщина, — тогда понятно. А антенна у него подальше от дома, на отдельном столбе. Все у нас говорят, что не могла молния так ударить, чтобы все постройки в один момент вспыхнули. Сожгли, сожгли!
— А милиция что?
— Они тоже все понимают, но только делают вид, что ищут. Их, по–моему, устраивает версия с молнией. К тому же и свидетелей нашли, которые видели, как молния в дом ударила.
— Кто видел? Там же рядом ни одного дома нет.
— Не знаю, муж говорит. А что тут правда, что слух — поди разберись! Даже в районной газете написали, что случился пожар от молнии, погибла семья егеря Григория Склярова. Сегодня девять дней, наверное, родственники какие соберутся, друзья.
Да и местные подойдут. Всем же хочется помянуть.
Без напоминания Дорогин притормозил на перекрестке. Женщина поблагодарила его, еще раз показала, в какую сторону сворачивать, и торопливо, словно боялась, что Дорогин потребует деньги, зашагала по гравейке. Сергей свернул на перекрестке. Машину начало трясти на разбитом проселке.
Вскоре показался черный столб. Сергей взял влево и, проехав метров четыреста, обогнув пригорок, увидел в ложбине хутор, вернее, то, что от него осталось. У него сразу же защемило сердце: черные, словно вымазанные отработанным солидолом, деревья, а под ними пепелище, над которым возвышалась печная труба. В километре от хутора, на пригорке — кладбище под темными елями и соснами. Хотелось закрыть глаза крепко–крепко и потом, когда их откроешь, увидеть, что все это пригрезилось. Вновь увидеть крытый шифером большой дом и хозяйственные постройки, крытые серой дранкой.
Но чуда не случилось. Когда Дорогин вновь открыл глаза, та же картина стояла перед ним.
— Уже ничего не поделаешь, — вздохнул Сергей, отпуская педаль тормоза. И машина сама, с незапущенным двигателем, покатилась с горы. Это было странное чувство — ехать в полной тишине, когда слышно лишь стрекотание кузнечиков и свист птиц, радостный, утренний свист.
Машину Дорогин оставил возле изгороди. По всему было видно, что пепелище уже перебирали, скорее всего, когда доставали трупы. Ни ограждения, ни предупреждения о том, что ходить здесь нельзя, не было. Но и без них Дорогин не мог себя заставить переступить невидимый порог дома. Он стоял, представляя себе, как бы все могло сложиться, приедь он раньше. Скляров вышел бы из дому с недоверчивой улыбкой на губах, с надеждой во взгляде.
— Привез? — спросил бы он.
— Привез, — радостно ответил бы ему Дорогин. — Я же обещал.
— Я и не сомневался. Проходи в дом, я тебя с женой познакомлю, с дочкой, внучкой.
«И конечно, я сразу узнал бы внучку, ведь я видел ее на фотографии. Но этого не будет, уже не будет никогда», — Дорогин запрокинул голову и посмотрел в прозрачное до синевы летнее небо, по которому плыли легкие, похожие на пушечные взрывы облака.
88 
