Особенно,... 
14 
На ум вдруг приходит другая мысль, и я вмиг спускаюсь с небес на землю: а есть ли основания полагать, что Дэниел не прочь вступить со мной в близкие отношения? Может, он такой по натуре: помогает всем, кто в этом нуждается, и не подразумевает больше ничего?
Краснею от стыда, обхватываю голову руками. Кажется, я по случайности зашла в лабиринт, блуждаю по нему целый день и никак не найду выхода…
Стою в растерянности, не знаю, как долго. Потом вдруг спохватываюсь, подставляю под кран с холодной водой голову, быстро вытираюсь махровым полотенцем, зачесываю мокрые волосы назад, утягиваю их резинкой в хвост и, глубоко вздохнув, иду в детскую.
Поднимаясь по лестнице, с содроганием раздумываю о том, не ждет ли меня очередной сюрприз. Что, если Лаура все-таки узнала отцовскую одежду? Что, если рассказала Дэниелу о нашей беде? Или стала задавать идиотские вопросы вроде: нравится ли вам моя мама?
Первое время она все не могла взять в толк, что случилось с папой, хоть я и не морочила ей голову сказками о том, что он в длительной командировке и когда-нибудь непременно вернется. Честно поведала, что папы больше нет. Целый год она ждала его, без конца заводила о нем речь, потом мало-помалу стала свыкаться с мыслью, что ее мечтам не сбыться. А около полугода назад начала задавать мне странные вопросы: почему все тети с дядями, а ты всегда одна и одна? Почему у Сэнди и Кэрри два папы, а у меня ни одного?
Признаюсь, я даже забила тревогу. Обратилась к своему врачу, и он спокойно объяснил, что девочке хочется, чтобы в доме рядом с мамой был мужчина. До меня стало доходить, что, хоть Лаура и помнит своего папу, она не сознает всю глубину приключившегося с ним несчастья и инстинктивно ждет, что жизнь придет в норму. Впрочем, я, конечно, не рассказала ей всех подробностей его гибели. Для этого она еще слишком мала и чиста душой.
Приближаясь к детской, на миг закрываю глаза и прислушиваюсь. Тишина. Странно…
Заглядываю внутрь и замираю от неожиданности: Лаура сидит на плечах у Дэниела, он стоит лицом к высокому шкафу и одной рукой держит ее ножку, а в другой у него — пакет с мелкими игрушками, которые раньше стояли на полке, а со вчерашнего утра лежали у меня в спальне. Лаура роется в пакете, достает в какой-то определенной последовательности своих медвежат и русалочек и, сложив губки бантиком, с серьезным видом расставляет их на шкафу.
Улыбаюсь и вздыхаю. Вытирать пыль из-под таких игрушечных выставок — сущая пытка.
— Тебе же их будет не видно с пола.
Дэниел и Лаура одновременно поворачивают головы. Мордашку Лауры освещает гордая улыбка.
— Я уже навожу порядок!
Порядок! Что тут скажешь? Впрочем, это ее комната, и соваться в ее дела со своими указаниями я не желаю. Моя дочь взрослеет, в ней формируется личность с индивидуальным вкусом и взглядами. Дэниел терпеливо держит на весу руку с пакетом, будто служит у Лауры своеобразной подставкой.
На ее личике внезапно отражается тревога.
— Не увижу с пола?! — восклицает она, только теперь осознав смысл моих слов. — Ну-ка, Дэн, поставь меня, пожалуйста, на пол. Я посмотрю на них.
Дэниел с невозмутимым видом выполняет ее просьбу. Я едва сдерживаюсь, чтобы не прыснуть. Моя дочь ведет себя с Дэниелом, как с давним приятелем, причем ровесником. Напускаю на себя строгости.
— Лаура! — Они вновь как по команде вместе поворачивают головы и смотрят на меня в полном недоумении. — Какой еще Дэн? — спрашиваю я. — Так запросто называй мальчиков во дворе или в садике! А это мистер Суитмен, понимаешь?
Лаура сдвигает черные бровки.
— Нет, не понимаю.
Дэниел кладет руку ей на голову.
— Я сам предложил ей называть меня, как она захочет. Дэниел или Дэн. Нам так удобнее.
— Но… — пытаюсь возразить я.
Дэниел жестом просит меня помолчать.
— В чем — в чем, а в этом вопросе, прости, мы уж сами решим, как нам быть.
Лаура забавно подбоченивается, отходит на несколько шагов и, будто забывая про меня, смотрит на шкаф, где пестреет полдюжины игрушек.
— В самом деле… — бормочет она. — Высоковато. И потом, как я их буду снимать, если мне кто-нибудь понадобится? Ты ведь уйдешь.
Дэниел кивает. На его лице крайняя озабоченность судьбой игрушек; такое впечатление, что личные проблемы в данные минуты его ничуть не волнуют, что их попросту не существует.
Я так и стою на пороге и в какое-то мгновение чувствую себя третьей лишней. Как эти двое умудрились так быстро спеться? Признаюсь, я даже начинаю ревновать. Кого к кому — сама не понимаю.
14 
