2 
— Я помню об этом.
— Молодец! — Доктор одобрительно похлопал Мартина по плечу и снова подошел к постели.
Он дотронулся до рук Элли, сжатых на коленях. Они были холодными и дрожали.
— Твой отец ничего не чувствует сейчас. Отдохни или хотя бы позволь Мартину набросить на тебя шаль.
Она кивнула, не в силах говорить.
Голова больного на подушке повернулась налево, потом направо. Вдруг Герберт Бейкер открыл глаза, его взгляд остановился на лице дочери. Раздался скрипучий голос:
— Я хочу настоятеля.
Доктор наклонился и ободрил:
— Мы уже послали Дика за мистером Симсом.
— Я хочу настоятеля, — повторил старик уже с раздражением.
— Но он сейчас придет, папа. — Элли с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать. — Ты слышишь меня? Он вот-вот будет здесь.
— Настоятеля, — услышали они, — а не викария.
— Герберт, — сказал мягко доктор, — позволь, я приподниму тебе голову, а Элли даст воды…
Герберт устремил на доктора взгляд — темные, провалившиеся глаза умоляли.
— Я хочу настоятеля.
Умирающий сказал это ясным голосом, не давая себя отвлечь.
Дверь спальни распахнулась, и показался мистер Симс, которого сопровождал Дик.
— Я встретил викария, он как раз направлялся к нам, — сказал Дик из-за спины священника, — шел узнать, не нужна ли его помощь.
Мистер Симс — высокий, худощавый, молодой, пожалуй, был немногим старше Дика.
— Я как раз навещал миссис Кворлс и решил, что зайду к вам, прежде чем идти домой, — объяснил викарий.
Герберт Бейкер умирал уже сутки, и весь город знал, что конец близок. Осталось в лучшем случае несколько часов. Симс уже заходил два раза перед этим. Он подошел к Элли, взял ее за руку и сказал мягко:
— Эллен, как ты думаешь, найдется для нас всех по чашке чаю? Не мешает согреться немного в такую ночь.
Она застенчиво покраснела.
— Чай? О, конечно. Я только что поставила чайник на огонь.
Разгладив одеяло на груди отца, она с неохотой покинула комнату. Симс сел на ее место на постели и внимательно взглянул на больного.
— У тебя была хорошая жизнь, Герберт Бейкер. Ты был женат на хорошей женщине, она была преданной женой и прекрасной матерью. Оба твоих сына вернулись живыми с войны и оба имеют работу. Господь был добр к тебе.
— Спасибо, викарий. И вы прочитайте за меня молитву, когда уйдет настоятель.
Викарий посмотрел на доктора, потом с недоумением на Мартина.
— Он попросил послать за настоятелем. Только что, перед вашим приходом. Я не знаю почему…
— Отец Джеймс — единственный настоятель в Остерли, — сказал Дик. — Но ведь он католик…
— Да, да, его. — Голос Герберта Бейкера вдруг окреп, а в глубине потухших глаз зажегся огонек надежды.
— Что ж, если папа так хочет, надо его ублажить, — сказал Мартин. — Дик, сходи спроси, может ли прийти отец Джеймс.
Дик замешкался, ему было неловко перед викарием, он виновато взглянул на мистера Симса, как будто потворствовал ереси. Но тот лишь кивнул ободряюще, и Дик вышел.
— Вы останетесь? — спросил Мартин викария.
От постели прошелестело:
— Останьтесь.
Изможденное лицо Герберта вновь стало страдальческим, как будто он последние силы израсходовал на слова.
— Я пойду пока на кухню, — сказал викарий. — Кажется, Эллен нуждается в ободрении и чашке чаю больше других. — И, поднимаясь с постели, добавил мягко: — Не бойся, Герберт, я буду рядом.
Герберт кивнул и закрыл глаза. Ветер вдруг стал стихать. Теперь слышался лишь шум дождя по крыше, равномерный, больше похожий на летний. Доктор Стивенсон сказал викарию:
— Он в полном рассудке. Но умирающие часто имеют причуды, и лучше ему уступить.
— Я знаю. Видел одного на войне, так он пожелал быть похороненным вместе со своей собакой. Только собаки-то у него не было. Но когда он умер и его пришли хоронить, его руки были сложены на груди так, как будто он держал на груди маленькую собачку. Странное утешение, но кто может знать, что у Герберта на уме?
Викарий вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Послышались голоса, он говорил с Эллен, потом оба спустились вниз, и в комнате наступила тишина. Мартин посмотрел на отца и спросил у доктора:
— Он не будет мучиться?
— Он уйдет легко. Сначала остановится его сердце. Потом дыхание. Но перед этим он заснет, чтобы больше не проснуться. Я не ожидал, что он так долго будет бодрствовать. Думал, что наступила последняя стадия.
2 
