Особенно,... 
24 
— Вы собираетесь работать за городом? — с недоверием спросила Марибелл.
— О, да.
— Но я думала, что мы едем отдыхать…
— Вы и будете отдыхать, Марибелл. К вашим услугам будет гостевая спальня, гостиная, библиотека, бассейн и любой шезлонг. Загорайте, спите, читайте. Совершенно не нужно учитывать мое присутствие или отсутствие.
— Но… но…
«Но я думала, мы будем чаще там видеться», — чуть не произнесла Марибелл вслух.
Однако, поразмыслив, она решила не унывать.
Мало ли как сложатся обстоятельства по приезду в загородный дом.
— Кстати, должен вас предупредить. Я совсем забыл созвониться с братом.
— У вас есть брат?
— Да, родной, младший. Непутевый. Я уже оставил надежду, что из него когда-нибудь выйдет толк.
— О, с вашими суровыми стандартами… Уверена, что не все так плохо, как вы пытаетесь преподнести.
— Поверьте, я лучше вас знаю, о чем говорю. Так вот, моего брата зовут Уоррен, и он младше меня на шесть лет. Я не успел с ним созвониться. Так что, может быть, он тоже окажется там, помимо прислуги.
Марибелл пожала плечами. Ей было все равно. Ничего предосудительного в присутствии брата Холдена при ее отдыхе она не видела.
— Долго ли нам еще ехать? — спросила она.
— Около часа.
Марибелл поглядела в окно машины. Чересчур увлеченная разговором с Холденом, она даже не обращала внимания, куда они едут. А, между тем, на эту местность стоило обратить внимание.
Равнины по обе стороны дороги, заросшие какими-то стройными сиреневыми цветами, постепенно сменялись сосновым лесом. Солнце уже клонилось к закату оранжевым шаром. Сначала оно висело над равниной, но потом стало просвечивать из-за стволов сосен, окрашивая их в янтарные оттенки.
Понемногу начинало темнеть.
Внимание Марибелл привлекла женская фигурка, с поднятой рукой голосующая на обочине.
— Холден, смотрите, — сказала она, но тот уже заметил девушку и притормозил сам.
Девушка откинула свои длинные светлые волосы с лица и заглянула к ним в машину:
— Добрый день!
— Добрый день.
— Не подскажете, в какую сторону направляетесь?
Холден ответил.
— О! Может быть, тогда вас не затруднит подбросить меня в мотель в двадцати милях отсюда? Я путешествую автостопом, но вот сегодня что-то весь день не везет…
Холден отрицательно покачал головой:
— Боюсь, что мы свернем намного раньше. Мой дом уже в пяти милях отсюда. Извините, мисс, нам не по пути.
Девушка с разочарованием вздохнула.
— Что ж… Извините…
Марибелл тоже вздохнула, но сочувственно. Девушка показалась ей очень усталой.
И тут Холден сказал нечто такое, от чего Марибелл впала в транс:
— Но, если вы так уж устали, я мог бы предложить вам ночлег в своем доме. А утром вы можете вернуться на дорогу, и ловить попутчиков снова, до мотеля ли, или куда вам там заблагорассудится.
— О, — воскликнула девушка, — но мне так неловко!
— Пустяки, — небрежно сказал Холден.
— Вы так добры! Редко встретишь подобное гостеприимство.
«Он, наверное, сошел с ума», — подумала Марибелл. Вот так вот запросто приглашать в дом первую встречную? Это можно делать только в одном случае: если ты обладаешь гениальной интуицией, ну или феноменальным чутьем на хороших людей. Видимо, Холден считает себя отличным физиономистом…
Впрочем, как она могла забыть. Он ведь не может проехать мимо хорошенькой девушки, если та находится в затруднительном положении.
Марибелл сидела и злилась, а Холден тем временем подбодрил незнакомку:
— Садитесь в машину, не мешкайте.
Девушка открыла заднюю дверцу автомобиля и ловко прошмыгнула внутрь. С собой у нее был серый рюкзак из грубой холщовой ткани. Марибелл пришлось довольствоваться изучением этой детали, пока девушка садилась в машину. Теперь незнакомка сидела позади нее, и Марибелл больше ничего не могла рассмотреть.
Некоторое время они ехали молча.
— Еще раз огромное вам спасибо, — нарушила тишину незнакомка.
У нее был нежный, тихий голос, чуть звенящий, словно высокая сухая трава на ветру.
— Не стоит благодарности, — улыбнулся Холден.
— Меня зовут Лисса.
— Я Холден Гроуд. Мою спутницу зовут Марибелл Брукс.
— Очень приятно, — вежливо сказала Лисса.
— Нам тоже.
Марибелл не услышала восторженных воплей со стороны Лиссы о том, что она знает, кто такой Холден Гроуд. Внутренне она позлорадствовала на эту тему. Недолго, секунд тридцать. Конечно, она могла бы раскрыть Лиссе эту пикантную подробность. Но зачем? Ведь Холден сам неоднократно повторил фразу о том, что больше не хочет говорить ни о писательстве, ни о книгах, ни о литературе. Он устал и хочет отдохнуть. Они все сейчас равны. Никаких знаменитостей, никаких демонстраций превосходства, никаких восторгов.
24 
