Последние отзывы

  32  

… новое поколение кремлевских кукловодов просто решило, что для выживания режима необходим гигантский блеф… Этот блеф и стал основным содержанием проекта „Путин-2000“. Авторитарного проекта, который явился прямым логическим продолжением и следствием проекта „Ельцин-1996“».

Вот так понятно. Понятно, если Ходорковский говорит, что сам же в 1996 году в обмен на нефть помог удержаться авторитарному ельцинскому режиму, а в 2000 году, чтоб удержаться, режим вынужден был стать еще авторитарнее, а в 2003 году Ходорковский с этим авторитарным режимом поссорился и загремел в тюрьму. Вот так было бы понятно, если бы корень своих бед Ходорковский видел в 1996-м годе или в 2000-м. И непонятно, почему все же видит в 1998-м.

Попробуем разобраться. В 1997-м еще начался азиатский биржевой кризис. Котировки падали, цены на нефть падали, в России этот биржевой кризис отзывался так, что денег не было и взять было неоткуда. Однако же Борис Немцов вспоминает: — Ничего страшного не было, лучший был год в новейшей истории России. Реформаторы были у власти. Чубайс был министром финансов, я был министром топлива и энергетики. Инфляция была 10 %. Мы толково все делали. Если бы правительство проводило последовательную политику, легко можно было бы разрулить последствия азиатского биржевого кризиса в России.

А дефолт августовский случился из-за эклектичности политики. Не отставай, Панюшкин.

Поговорить с Немцовым про 1998 год я приехал в подмосковный санаторий «Лужки», где Немцов отдыхает. А отдых у него заключается в том, чтобы одеться в спортивный костюм и кроссовки и потащить меня быстрым спортивным шагом наматывать вокруг санатория километры по живописной лесной дорожке.

— Советник! — я дразню Немцова советником, потому что он советник украинского президента Ющенко. Может, лучше в кафе посидим? Я же так подохну круги тут с тобой наматывать!

— Давай-давай! Нам надо двенадцать километров пройти!

И все истории про Ходорковского у Немцова тоже начинаются с того, как они, Ходорковский и Немцов с целью поговорить отправились на пешую прогулку.

Михаила Ходорковского, строившего нефтяную компанию, разумеется, не радовало в 1997 году падение цен на нефть, но он говорил: «Прорвемся!» Инна Ходорковская вспоминает, что чем хуже обстояли дела, тем чаще ее муж говорил «прорвемся» и тем головокружительнее были приходившие ему в голову идеи.

Инна говорит, что в те редкие выходные дни, когда Ходорковский бывал дома, он предлагал жене и дочери сыграть в какую-нибудь настольную игру, до которых Инна большая охотница, играл с ними до тех пор, пока Инна и Настя увлекались игрой, а потом выходил из игры, садился в сторонке с компьютером, поглядывал, улыбаясь, как дочь и жена играют, а сам обдумывал очередную, головокружительную, по внешнему его виду судя, идею.

Мы сидим с Инной в «Book-кафе». Я спрашиваю: — Ему везло в играх?

— Всегда! — Инна кивает. — Я даже в день его ареста все время думала, как это так ему вдруг не повезло, он же Мистер Фортуна. Ему невероятно везло, и, наверное, поэтому он никогда не любил играть. Мы только однажды с ним на отдыхе зашли в казино, он сделал ставку, выиграл, сказал, что неинтересно, забрал выигрыш и ушел.

Бороться с низкими ценами на нефть Михаил Ходорковский решил не так, чтоб затаиться, распродать непрофильные активы и снизить зарплату рабочим, а так, чтоб вдобавок к имевшимся у ЮКОСа четырем миллиардам долга взять еще полмиллиарда у банка «Лионский кредит» и купить Восточную нефтяную компанию (ВНК), потому что без ВНК ЮКОСу труднее было бы отдать четыре миллиарда долгов, чем с ВНК отдать четыре с половиной. Впрочем, зарплату рабочим он тоже снизил. Сам поехал в Нефтеюганск, один полтора часа разговаривал с целым залом нефтяников, и нефтяники не разорвали его на лоскуты, и он даже убедил нефтяников, что им же выгоднее пока согласиться на снижение зарплаты на треть, а потом зато, когда компания выведена будет из кризиса, получить зарплаты больше и стать акционерами. Они ему поверили. Он их не обманул.

Совсем в другое время и совсем по другому поводу банкир Михаил Фридман сказал мне, что никакое это не искусство, если компания твоя растет на фоне экономического подъема, когда все растут. Искусство, по словам Фридмана, заключается в том, чтоб компания росла во время всеобщего кризиса, или хотя бы теряла меньше, чем теряют конкуренты. Служением этому искусству, насколько я могу судить, и занят был Михаил Ходорковский в 1997-м и начале 1998 года.

  32