91 
— Не надо, — сказала Дани. — Пожалуйста. Нам нужно поговорить.
Грейс покачала головой.
— Я не могу, Дани. На следующем занятии контрольная.
Это было неправдой, но одним обманом больше, одним меньше, все равно.
— Тогда за обедом.
— Я не могу, — повторила Грейс, и впервые испытала боль оттого, что отворачивалась от подруги. Даниель была сестрой, которой у нее никогда не было. Когда-то Грейс могла рассказать ей все, что угодно.
— Я знаю о пиве, — тихо проговорила Даниель, — и если ты думаешь, что я буду спрашивать об этом, то ошибаешься. Твои глупые подруги всем об этом рассказывают. Это уже не тайна.
— Они рассказали? Кому?
— Не знаю, но ходят слухи…
— Они сказали родителям?
— Мне об этом неизвестно. Но я хочу поговорить не об этом, Грейс. Нам нужно поговорить об аварии.
Грейс хотелось закричать, что разговор об аварии означает разговор о пиве. Но она сказала только:
— Я не могу, Дани.
— Это из-за твоей мамы и моего папы? Что происходит?
Грейс не поняла.
— О чем ты говоришь?
— Он так сердился на нее вчера вечером. Он сказал моей маме, что она им не друг. Но моей маме он очень нужен. В любом случае, с моим папой что-то происходит. Мне очень нужно поговорить, Грейс. Пожалуйста.
Грейс знала, что произошло между мамой и Холом, и это имело отношение к Джону Колби. Хол был в ярости, потому что Дебора разговаривала с Джоном без него, а теперь появились детективы, и в этом была виновата Грейс. Если бы она не сидела за рулем в тот вечер, ничего не случилось бы.
И Даниель хотела поговорить об этом?
Грейс опустила голову.
— Я не могу. Не могу.
Если она поговорит с Даниель, то не выдержит и признается, что в тот вечер за рулем была она. И тогда придется бояться, что Даниель расскажет Карен, а та Холу, который еще больше разозлится на Дебору, и все станет в десять раз хуже.
Джил знала обо всем. Грейс ей доверяла, но не могла рисковать и открывать правду кому-то еще. Если мама узнает о пиве, то очень рассердится.
— Но ты же часть моей семьи, — настаивала Даниель. — Ты мне нужна!
Грейс подняла голову.
— Сейчас я никому не смогу быть полезной.
— Бред, — прошептала Даниель. — Ты все та же Грейс, которую я знаю. Просто авария выбила тебя из колеи.
— Ладно. Авария выбила меня из колеи, — горячо прошептала Грейс. — Но если я не в состоянии справиться с собой, то как я могу помочь тебе?
Она вернулась к поискам неизвестно какой книги. Прозвенел звонок. Рука Даниель опустилась.
Повернувшись в пол-оборота, Грейс взмолилась:
— Пожалуйста, пойми! Если бы я могла с кем-то поговорить, то поговорила бы с тобой, но я просто не могу.
Она уже почти сдалась, потому что Даниель, похоже, готова была расплакаться. Но тут Дани кто-то позвал. Она оглянулась, потом на секунду повернулась к Грейс. Через мгновение ее уже не было.
* * *
Грейс не думала, что пробежит хорошо. Но как только она стартовала, страх будто придал ей силы. Она установила личный рекорд. Тренер, который вел себя так, словно ее не было целый месяц, все время поздравлял ее. Грейс чувствовала себя обманщицей.
Стараясь не попадаться на глаза друзьям, она переоделась и пешком прошлась до кондитерской.
День был теплый, а это значило, что все столики на улице были заняты, даже несмотря на то что время обеда уже прошло. Не поднимая головы, Грейс направилась мимо них прямо в кондитерскую в поисках Джил.
Тетя разговаривала с клиентом. Судя по разложенным между корзинами с выпечкой бумагам, они обсуждали какое-то мероприятие.
Увидев племянницу, Джил жизнерадостно подняла большой палец. Тетя не только без сомнения чувствовала себя лучше, но и не хотела, чтобы кто-либо говорил, что ей следует оставаться в постели. Именно это Грейс и любила в ней. Джил знала, чего хочет, что для нее лучше, и поступала именно так. Она была хозяйкой своей жизни.
Дилан сидел за столом неподалеку. Перед ним лежал раскрытый учебник математики. Мальчик положил голову на оранжевую столешницу, вытянув руки. Посмотрев сквозь толстые стекла очков на Грейс, он улыбнулся, и в ее сердце растаяла крошечная льдинка. Она могла ненавидеть себя и весь мир, но не могла ненавидеть Дилана.
Опустив свой рюкзак на пол, Грейс села рядом с братом.
— Ты такой довольный. Приготовился к игре?
Его улыбка стала еще шире.
— Я не иду.
91 
