Особенно,... 
92 
Грейс подыграла младшему брату, которому нужно было не только оперировать оба глаза, но и корректировать эту улыбку с помощью брекетов.
— Почему? — спросила она.
— Я бросил бейсбол.
— Да? А мама знает?
Дилан кивнул.
— Она сама это предложила. Мама заезжала, когда я сюда пришел. Я думал, она скажет, что не сможет прийти на игру. Но она только хотела узнать, как я себя чувствую и действительно ли хочу играть. — Его радость сменилась беспокойством. — Думаешь, папа рассердится?
— Какая разница? — спросила Грейс и быстро продолжила, потому что знала ответ своего брата и не собиралась с ним соглашаться. — Мне не верится, что мама разрешила тебе бросить бейсбол.
— Я не могу играть, Грейс. Я играю отвратительно, потому что плохо вижу.
— Мама терпеть не может тех, кто пасует перед трудностями.
— Так было, когда не видел один глаз. Она все время говорила, что у меня получится. Но теперь проблема с обоими глазами. Мама знает, что я просто не смогу.
— Она так и сказала?
Он кивнул.
— Она сказала, что ты не сможешь?!
Грейс была в шоке. Ее мать любила повторять, что все возможно. Она также любила повторять, что десятилетним мальчикам необходимо заниматься спортом.
— Мама сказала, что я могу выбирать. Она сказала, что с ее стороны нечестно навязывать мне то, что мне не подходит. Сказала, что не хочет, чтобы я чувствовал, будто меня заставляют делать то, что мне не нравится. Я решил уйти из команды. Она позвонит тренеру, и сегодня вечером мне не придется туда идти.
Грейс не спрашивала, доволен ли он. Ответ был написан на его лице. Она завидовала Дилану. Как хорошо иметь возможность выбирать. Как хорошо, когда участвуешь в принятии решения. Как хорошо, когда люди догадываются, что ты ощущаешь давление, и понимают, что то, что подходит им, не всегда подходит тебе.
Разве это не странно? Зло — например, проблема с роговицей второго глаза Дилана, — порождает добро.
— Я хочу кушать, — решила Грейс и, встав из-за стола, направилась в кухню.
Булочек уже напекли на целый день, и те, что еще не были выставлены в витрине, лежали на стеллажах. Грейс выбрала себе кекс, съела верхушку, покрытую глазурью, и выбросила остатки в корзину для мусора. То же самое она сделала со вторым, и уже потянулась за третьим, когда поняла, что кексами ничего не исправишь. Тетя не скажет ни слова, даже если Грейс съест глазурь с десяти кексов. Она этого даже не заметит.
В последнее время Грейс словно стала невидимой. Она могла совершать самые плохие поступки, и никто не обращал на это внимания. Это было неправильно. Должны быть правила.
Выйдя через черный ход, девочка прошла мимо фургона и оказалась в переулке.
На улице она повернула направо и зашагала по тротуару. Пройдя мимо первого магазина, остановилась и вернулась. То, что нужно. Грейс вошла внутрь.
«Одинокий певец» был одним из дорогих магазинов обуви, которые могут существовать в таком городке как Лейланд, то есть достаточно богатом, чтобы привлекать владельцев первоклассных магазинов. Его открыли всего лишь год назад двое парней, прекрасно разбиравшихся в обуви. Они продавали туфли известных брендов, обычно итальянских. Вся обувь была очень дорогой.
Грейс много раз заходила сюда с подругами и однажды даже купила пару туфель от «Reef». В этот раз она не увидела никого из знакомых, там были только две девушки, полностью занятые собой. Джед, один из владельцев магазина, разговаривал с какой-то женщиной. Он улыбнулся и кивнул, приветствуя Грейс, затем снова повернулся к клиентке.
Стеллажей не было. Магазин был слишком маленьким и шикарным. Обувь стояла рядами на ярусных полках, а коробки с другими размерами были аккуратно сложены внизу.
Грейс присмотрела босоножки от «Prada», как только они появились, несколько месяцев назад. Это были красивые розовые босоножки из перламутровой кожи. Девочка подошла к ним, взяла нужную коробку с нижней полки и положила на стоящий рядом стул. Ей не нужно было их примерять. Она уже делала это раньше и знала, что они подходят ей идеально.
Женщина взяла свою сумку и ушла. Одна из девушек хотела примерить туфли от «Marc Jacobs», но не нашла своего размера, поэтому Джед вышел в подсобное помещение, чтобы поискать там. Когда у другой девушки зазвонил мобильный, они обе приложили уши к телефону.
Грейс сунула по одной босоножке в каждый карман и встала. Подумав, опять опустилась на колени, закрыла коробку и положила туда, откуда взяла. Затем поднялась, повернулась к выходу и замерла. В дверях стоял Джон Колби, его ладонь сжимала элегантную медную дверную ручку. Грейс не знала, сколько он так простоял, но смотрел полицейский прямо на нее.
92 
