41 
Искренне заинтересованная данным вопросом, Моника содрала с вешалки драную шерстяную кофту и завернулась в нее в самый последний момент, уже открывая дверь.
На пороге стоял Хью Бэгшо. Вид его был ужасен. Именно так Моника и представляла себе людей, воочию увидевших призрака. Бледное лицо, синие тени под глазами, прыгающие губы и нахмуренные брови, а в глазах – преисподняя и все ее демоны.
– Мистер Бэгшо! Что-то случилось? Заходите же.
Хью переступил порог, стараясь не очень пялиться на коленки Моники Слай. Проклятая секс-бомба! У нее ничего не выйдет, он будет тверд, как скала, он выложит ей все, он расставит все точки над…
– Хью! На вас лица нет! Чаю? Или выпьете… хотя, вы же за рулем… Вызвать вам такси?
– Нет. Нам нужно поговорить. Немедленно.
– Проходите…
В шоколадных глазах лениво плескалось изумление, но смущенной или испуганной она не выглядела. Надо же было так притворяться три года! Серая мышь, по рассказам девочек, стеснявшаяся даже в дамской комнате колготки подтянуть… так и ходила – в перекрученных винтом.
Хью прошел на кухню и против воли потянул носом. Горячие булочки с корицей имеют обыкновение пахнуть детством для представителей абсолютно всех слоев населения. А если они еще и слегка подгорели…
Моника Слай ахнула и метнулась к допотопной газовой духовке – спасать булочки. Когда она села на корточки, Хью едва не вытаращил глаза и не открыл рот самым неподобающим образом. Под футболкой на его секретарше ничего не было, чтоб ему провалиться! Кофта неопределенного цвета и формы распахнулась, а вот футболку Моника Слай успела натянуть и зажать коленками… лучше б она этого не делала.
Расстроенный и деморализованный вконец Хью дождался, когда она вытащит и поставит в центр стола противень с золотисто-коричневыми булочками, истекающими маслом, судорожно сглотнул и выпалил:
– Мисс Слай, ответьте мне начистоту, что вас связывает с Джозефом?!
Она посмотрела на него задумчиво и как-то… оценивающе, что ли? Приблизительно так на него смотрела мисс Бобкинс в начальной школе, но об этом Хью Бэгшо вспоминать не любил. И потому начал злиться все сильнее. Кто тут грешник, в конце концов?
Моника Слай склонила голову на плечо, в шоколадных глазах появилась некоторая отстраненность, а в голосе – напевность древнего сказителя.
– Нас с Джозефом свел несчастный случай… Можно сказать, что нас сблизила общая беда.
– Не расскажете ли поподробнее?
Теперь она смотрела прямо в глаза Хью, и в шоколадных глазах все явственнее читалась насмешка, но голос оставался торжественно серьезен.
– Охотно. Я возвращалась домой от врача. По сути дела, он только что дал мне понять, что мой случай не лечится. А Джозеф… одна женщина его совершенно измучила. Он едва дышал, в самом прямом смысле этого слова. Он буквально свалился мне под ноги. Я не могла его бросить. И отдать той женщине тоже не могла. С ней он погиб бы.
Хью поражался этому цинизму. Значит, все знает про жену и детей. И тем не менее, уверена, что поступает правильно…
– …Я привезла его к себе домой, положила в ванну, постаралась сделать так, чтобы ему было хорошо… У меня совсем не было опыта, мистер Бэгшо. Я понятия не имела, как обращаться с… ну… вы понимаете.
– О да! Но вы научились.
– Да. У меня был хороший учитель.
– И не сомневаюсь, что вы стали прекрасной ученицей.
– Я старалась день и ночь. К тому же на работе случились некоторые неприятности, результатом которых стал неожиданный и довольно познавательный оплаченный отпуск.
– Познавательный? Благодарю вас, я запомню это прелестное определение. Так что там дальше с Джозефом?
– А, ну да. Каждый час, проведенный под одной крышей, сближал нас все больше, очень скоро я по-настоящему привязалась к нему…
– А о чувствах той женщины вы не думали?
– Уверяю вас, она не знает, что такое чувства. Только низменные животные инстинкты и физиологические потребности.
– Как вам не стыдно, она ведь мать…
– Не исключено. Но Джозефа она просто съела бы.
– Да она бы костями подавилась!
– В каждом деле свой риск.
– Мисс Слай!.. И вы полагаете, Джозеф испытывает к вам ответные чувства и не жалеет, что не остался с той женщиной?
– О, в последнем я совершенно уверена. Любая встреча с ней – смерть для Джозефа.
В шоколадных глазах плескались пузырьки смеха, но ослепленный яростью и ревностью Хью этого уже не замечал. Голос его вибрировал от сдерживаемого напряжения, хотя сам Хью был уверен, что говорит вкрадчиво и саркастически.
41 
