Особенно,... 
62 
— Да нет, что ты. Просто я всегда снимаю кольца, когда стираю, мою посуду или купаюсь.
— Почему? Думаешь, что заржавеют?
— Потерять боюсь.
— И где же логика? Если ты не можешь снять кольцо, значит, просто так оно с твоей руки не соскользнет, сколько ни старайся. Значит, носи, не снимая, и все дела.
— Лешка, а почему ты мне его подарил?
— Можешь считать меня самоуверенным нахалом, но это как бы мой знак. Это кольцо на твоей руке означает, что ты моя и ничья больше. Понимаешь? Я загадал: если мы с тобой проведем ночь, и у нас все будет хорошо, я подарю тебе кольцо, и ты как бы окончательно станешь моей.
— А почему семь камешков и все разноцветные? Это тоже что-то значит?
— Разумеется. Семь дней недели, которые мы проведем вместе. И так всю жизнь. По-другому не получится.
— М-да, все у нас с тобой не как у людей: обручальное кольцо на большом пальце, свидание и признание в любви на вторые сутки знакомства. Я вот что хочу спросить: ты и вправду был уверен, что я никуда от тебя не сбегу, не испугаюсь того, что ты мне скажешь? Только честно.
— Честно? Боялся. Очень боялся.
— А почему тогда не вел себя, ну, более традиционно, что ли? Сначала конфетно-букетная стадия, потом «доступ к телу разрешен», потом уже официальное признание любви с кольцами и родителями…
— Понимаешь, я всегда знал, как это случится. Можешь считать это предвидением. Или просто списать все на мою съехавшую крышу. Но я знал, что как только в моей жизни появишься ты, все произойдет так, как произошло, и никак иначе. Я знал, что от метро до своего дома не дам ступить тебе ногой на землю. И что родители мои тебя сразу же примут, как свою — тоже знал. Хотя никогда их со своими девушками не знакомил, поэтому, как понимаешь, ни за что ручаться не мог.
— А если бы я все-таки испугалась и сбежала?
— Ты бы так не поступила. Понимаешь, я это тоже знал! Знал, что ты очень удивишься тому, как я себя веду, но переборешь свой страх, свое неверие и останешься со мной. Ведь я тебя себе тоже нагадал…
— Хочешь сказать, что отныне мы будем жить долго и счастливо, непременно поженимся, родим пару-тройку наследников, если здоровье позволит, и все у нас будет сказочно и карамельно?
— Хотел бы я, чтоб все было так, но обещать этого не могу, — Лешка вздохнул.
— А что такое? Ты боишься, что мы все-таки разругаемся и расстанемся?
— Нет, дело совсем не в этом. Не в наших отношениях. Даже не знаю, как тебе объяснить. Вот смотри, в сериале, если мы даем главным героям сцену счастья, что мы должны сделать потом?
— Как что? Подкинуть им кучу проблем, чтоб жизнь малиной не казалась. А то зритель заскучает. Или того хуже — начнет завидовать героям и телевизор выключит.
— Вот и у нас так же. Ведь сериалы — это как бы концентрат обычной жизни. Капелька сказки и множество трудных ситуаций, решать которые приходится не суперменам, а обычным людям вроде нас с тобой.
— Получается, раз сказка уже случилась, то теперь надо ждать проблем?
— Хотел бы я ошибиться, — как-то совсем грустно сказал Леша.
— Эй, не раскисай! Ну, сам подумай — какие у нас могут быть проблемы? Разве только что-то по работе? Так мы с тобой — спецы экстра-класса. Даже если выгонят — запросто себе другую студию найдем, еще лучше этой.
— Ладно, замяли для ясности. Нечего раньше времени себе настроение портить. Кстати, довожу до твоего сведения, что сказка еще не закончилась, а вовсю продолжается. Или забыла? «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»… Это же про нас написано!
— Да? И что у тебя сегодня по графику?
— Для начала — завтрак.
За завтраком этот стервец дождался, пока все рассядутся, и официально представил меня родителям и брату как свою будущую супругу. Ой, что тут началось…
— Поздравляю, брат! И тебя, Лиз, тоже. Вы прикольно вместе смотритесь, — выдал резюме немногословный Сан Саныч.
— Вот дает! Уболтал таки бедную девушку! Лиза, ты ему не верь: он только притворяется пай-мальчиком, а на самом деле — угрюмый, замкнутый тип и вообще меланхолик с манией величия, — дал совершенно неожиданную характеристику своему первенцу дядя Саша. Но смотрел он при этом на Лешку с плохо скрываемой гордостью, а мне улыбался, как ясно солнышко.
— Лиза, ты — отважная женщина, если собралась связать жизнь с моим сыном. Что-то, а скучать тебе точно не придется. Если вдруг выпендриваться начнет — обращайся, вдвоем мы его точно запинаем. Женская солидарность — великая вещь, — это тетя Надя.
62 
