58 
В ответ Эйнсли только покачала головой — говорить она не могла.
— Все мужчины — глупцы. Проходить мимо, когда можно получить это. — Кэмерон провел пальцами по завиткам у нее между ног. — Ты такая нежная, Эйнсли, и уже готова принять меня в свое лоно.
Он сдвинул в сторону складки килта и, как оказалось, под ним ничего больше не было, только напряженная, потемневшая от прилива крови плоть.
Эйнсли улыбнулась и, несмотря на мешавшую ей ткань, обхватила ее рукой — какая она твердая, горячая, большая… Кэмерон — крупный мужчина, крупный во всех отношениях.
Он не сдержал стона, когда она сжала его плоть. Он начинал терять самообладание, но позволил себе наслаждаться, наслаждаться ее невыразимо сладостными ласками. А потом озноб дикого желания охватил его.
Он убрал ее руку и потянул с сиденья.
Когда его плоть коснулась ее влажного естества, Эйнсли, стремясь ему навстречу, вздрогнула от мучительного ожидания. Сейчас, вот сейчас, они сольются воедино, и она ощутит наконец то, что так давно мечтала пережить с этим мужчиной.
— Не так быстро, любовь моя, — прошептал Кэмерон. — Я не хочу причинить тебе боль.
— Я готова, — потрясла головой Эйнсли. Она не понимала, о чем говорит. Что такое забота, что такое боль? Она ждала этого шесть лет.
— Останови меня, если будет больно.
В его глазах читалось страдание, смешанное с желанием, и Эйнсли поняла, что ее ответ очень и очень важен для него.
— Обещаю, — кивнула она.
Кэмерон расслабился, заключил ее в жаркое кольцо объятий, встретился с ее взглядом и вошел в нее.
«Мне здесь комфортно. Мне комфортно внутри этой красивой женщины, которая похожа на мечту».
Глубже, еще глубже… «Эйнсли, ты нужна мне».
Кэмерон, который никогда не терял самообладания, теперь дышал прерывисто и хрипло. Эйнсли украла у него самообладание. Она оказалась такой тугой, чертовски тугой, а он вошел в нее так глубоко, что все мысли ускользнули у него из головы.
Он целовал ей шею, слушал ее хриплые стоны, покрывал поцелуями ее лицо. Эйнсли снова застонала, и он опять поцеловал ее шею. Он чувствовал, как она царапает ногтями ему спину, даже не осознавая этого.
— Эйнсли… — Произносить ее имя — сплошное удовольствие.
В тесном пространстве экипажа он не мог любить ее так, как ему хотелось, но их тела были плотно прижаты друг к другу, и это вызывало самые острые ощущения. Позже он уложит ее на пол в ее спальне и сможет полностью насладиться своей прекрасной Эйнсли. Эта мысль возбудила его еще сильнее.
Но и то, что происходило сейчас, было упоительно хорошо. Эйнсли касалась его лица, своими красивыми серыми глазами глубоко заглядывала в его глаза. Она была частью его, а он — частью ее.
Эйнсли растворилась в своей любви. Единственное, что она ощущала: то, что происходит с ней, прекрасно и правильно. Он очень нежно держал ее, но его тело обладало такой силой, что полностью подчинило ее своей власти.
Если бы шесть лет назад она знала, что это — такое счастье, она бы не стала ждать так долго.
— Я бы нашла тебя, — услышала свой голос Эйнсли. — Как дура гонялась бы за тобой по Лондону и умоляла сделать это.
— Какая развратная леди, — ухмыльнулся Кэмерон. — Я дам тебе все, что ты хочешь, все для тебя сделаю. Тебе нужно только попросить.
Она почувствовала, как его плоть вновь ожила в ее теле, и Эйнсли задохнулась от яркого и острого ощущения.
— Ты всегда будешь делать это со мной? — простонала она. — В любое время, когда я захочу? Если я поеду с тобой в Париж?
— Черт возьми, да! Снова и снова, каждую ночь. Я умею доставлять удовольствие, Эйнсли, и покажу тебе все, о чем ты только мечтала.
— Мне вполне достаточно того, что есть, — выдохнула она.
— Есть много-много другого, Эйнсли, любовь моя. — Он обхватил своими большими руками ее лицо, их дыхание слилось в единое целое. — Очень много. А сейчас, Господи, Эйнсли, ты прекрасна. Моя Эйнсли. Моя навсегда.
Кэмерон чувствовал, что скоро наступит разрядка, слишком скоро, черт побери, слишком скоро. Но внутренние мышцы ее тела плотно обхватывали его плоть, посылая ему импульсы удовольствия.
— Кэмерон, — прошептала Эйнсли. — Кэм, мне так хорошо… Что мне… — Слова пропали, ее накрыла волна неземного наслаждения, и, слыша ее приглушенные стоны, Кэмерон окончательно потерял самообладание. Он быстро опустил Эйнсли на сиденье и вышел из нее, несмотря на протестующее устремление своей плоти.
58 
