56 
— Черт побери, Сэм! Прекрати это безобразие!
Вместо ответа она запустила в его лицо пригоршню мокрой земли. Трэвис стряхнул грязь с ресниц, заморгал, а она в это время попыталась вывернуться у него из рук. Но возмездие наступило быстро. Трэвис взял ком грязи и измазал им лицо Сэм.
— Ну как, тебе это нравится? — громыхал он, и пока она отплевывалась и откашливалась, ему удалось захватить и зажать обе ее руки.
Ярость сверкала в их глазах, оба тяжело дышали, но продолжали борьбу. Грязь покрывала их коричневым одеялом с головы до ног, пока они барахтались под ливнем. Мутные капли воды, стекали с его волос ей на лицо, не делая его чище.
Трэвис лежал на Сэм, подмяв ее под себя своим телом, и вдруг у него перехватило дыхание. Они оба промокли до нитки, их одежда прилипла к ним, как вторая кожа, и с каждым лихорадочным рывком Трэвис все больше сознавал физическую близость Сэм. Она вся измазалась в грязи, по ее лицу бежали темные потоки, волосы слиплись. По всем законам на таком грязном лице не должно было быть видно глаз, но они сверкали злостью, горели яростью. Как ни смешно и нелепо это могло показаться, но именно в этот момент он понял, что она самая совершенная красавица из всех женщин, которые когда-либо встречались на его пути, и именно ее он желал больше всего в жизни. Он чувствовал, что умрет, если не сможет овладеть ею.
Она все еще кричала на него, осыпая проклятьями, старалась освободить руки, когда он вдруг близко придвинул к ней лицо.
— Замолчи, Сэм, — прохрипел он. — Замолчи и поцелуй меня!
От неожиданности она замолчала. На секунду она поймала странный блеск в его глазах. В следующее мгновение его губы нежно коснулись ее губ, и он стал языком раскрывать их. Она ощутила вкус земли и Трэвиса. Сладкая горячая волна залила ее с головы до ног. Самый крепкий бренди не мог сравниться с этим поцелуем и не мог опьянить ее больше. Жар бросился Сэм в голову, из которой разом испарились все мысли, кроме одной — она с ним!
Его язык сплетался с ее языком, и эта их пляска пронизывала Сэм огненными стрелами. Горя всем телом на костре внезапно нахлынувшего на нее желания, Сэм забыла о том, что надо сопротивляться, забыла, что Трэвис ее враг. Когда он отпустил ее руки и взял в ладони ее лицо, Сэм невольно обняла его за шею и притянула ближе к себе. А когда его губы оторвались от ее рта и он начал покрывать мелкими поцелуями ее лоб, нос, глаза, шепча при этом ласковые слова, Сэм и вовсе потеряла голову.
— Да, да, — стонала она, вертя головой, чтобы снова поймать его твердые теплые губы.
Его поцелуи оставляли на ее шее следы страсти, его пальцы утонули в ее волосах. Уверенными движениями прирожденной любовницы Сэм направила его губы к своим напряженным соскам. Трэвису и самому не терпелось прикоснуться к этим, розовым бутонам. Не обращая внимания на пуговицы и тесемки, он разорвал когда-то белую блузку, расшнуровал промокший лиф, жадно пожирая глазами белые торчащие груди и дразнящие соски цвета клубники.
Трэвис склонился к Сэм и начал сосать сначала одну грудь, потом другую. Его язык был как молния, его рот обжигал ей кожу.
— Ты так красива! — бормотал он. — Нежная и сладкая, как дикий мед.
Разум покинул Сэм. Она ничего не замечала вокруг. Ее сжигало желание, ее подхватил божественный поток, в который увлекал ее Трэвис своими жаркими-поцелуями и нежными прикосновениями. Ее руки лихорадочно гладили его широкую спину, ощущая живую игру мускулов под мокрой, прилипшей к телу рубашкой. Его спина источала тепло под ее пальцами, но рубашка мешала ей. Она хотела чувствовать его тело, чтобы между ними не было ничего, кроме их всепожирающей страсти.
С мыслью об этом Сэм потянулась руками к его груди, стала расстегивать неподдающиеся пуговицы, пока не расстегнула рубашку до конца и не стащила ее наполовину с его плеч. С его помощью и блузка и рубашка были отброшены в сторону, лиф спущен до пояса, нижняя юбка содрана без сожаления.
Когда его горячее тело, покрытое золотым пушком, коснулось ее обнаженной груди, Сэм громко застонала. Она никогда в жизни не чувствовала ничего волшебнее! Дождь по-прежнему лил как из ведра, раскаты грома все так же сотрясали небеса, а в голове Сэм вспыхивали и кружились тысячи звезд.
Трэвис снова поцеловал ее, проникая в самую душу, лишая ее возможности дышать. Его искусный язык то и дело дразнил ее губы, пронзая их сладкой болью. Все ее тело трепетало от такого сильного желания, что она даже не заметила, когда и как он освободился от последних частей своей одежды. Сэм знала только то, что они остались теперь полностью обнаженными и прижимались друг к другу в безумной страсти. Его руки исследовали ее тело, совершая удивительные вещи. Его горячая пульсирующая мужская плоть все настойчивее толкалась в ее голое тело.
56 
