Особенно,... 
36 
– Полагаю, шампанское приготовлено? Его можно подавать?
– Да. А как насчет Виктора?
– Он не приедет.
– Что?
– Он не приедет.
– Тебе следовало сказать мне об этом.
– Ах вот как? И что бы от этого изменилось? Стало бы меньше ледяных скульптур или закуски были бы поскромнее?
– Нет, конечно, нет. Просто все собравшиеся, все гости…
– Все прибыли сюда ради Чейза.
Голос, неожиданно вмешавшийся в беседу двоих, принадлежал Хоуп, и в нем звучала уверенность юриста, адвоката, словно в него проник отзвук ее будущей профессии.
– Большинство гостей даже не знакомы с Виктором.
– Да ведь Виктор Тесье…
– Знаменитый музыкант.
Хоуп улыбнулась, а Сибил слегка побледнела:
– Но сегодня праздник виноделия, а не музыки…
– И уже время открывать торжество, – поставил окончательную точку Чейз. – Распорядитесь подать шампанское.
Сибил Куртленд Рейли привыкла отдавать приказания, а не получать их. Внутренне ощетинившись, она направилась на кухню.
Чейз широко улыбнулся сестре:
– А ты крепкий орешек, Хоуп Тесье.
Хоуп судорожно вдохнула:
– Право же, нет… но это было довольно-таки устрашающее зрелище. Интересно, чувствует ли Кэсс такое же волнение, когда изображает Бланш дю Буа или притворяется кем-нибудь еще? А ведь я не сказала ничего, кроме правды.
– Ты выглядишь потрясающе.
– О! Спасибо! – Хоуп была одновременно смущена и довольна. – Я…
– Ну, – подбодрил Чейз.
– Я сказала Кэсс, но просила ее не говорить тебе, пока не буду знать точно, что это сработает. Ты ведь помнишь закат в Бодега-Бей? Когда мы все видели зеленый луч солнца?
– Конечно, помню.
– Я приняла решение, Чейз. Именно тогда. Возможно, это решение пришло ко мне вдруг, как озарение. Как бы то ни было, я решила похудеть – раз и навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Хотя вне зависимости от того, как я буду выглядеть, я всегда буду чувствовать себя хорошо.
– Для тебя не имеет значения, как ты будешь выглядеть? – удивился Чейз, вспоминая то, что ему говорила Кассандра. – Но, Хоуп Тесье, ты действительно выглядишь потрясающе!
Особенно в этом платье цвета закатного неба, когда оно из золотого становится изумрудным, повторяя цвет твоих замечательных изумрудных глаз.
– Запомни раз и навсегда: ты просто красавица, и не важно, весишь ли ты чуть больше нормы или нет. Но если ради собственного спокойствия ты хочешь немного похудеть…
– И похудею!
– Тогда действуй, – улыбнулся Чейз. – Но в пределах разумного.
Она тоже улыбнулась и перевела разговор на другое:
– Ты видел Кассандру?
– Нет.
– Думаю, Кэсс дежурит на кухне, чтобы предотвратить очередную каверзу Сибил и не дать ей заменить бокалы Джейн другими. Ладно, подождем, пока она не появится.
– Вы ездили за покупками?
– Нет, всего лишь взять напрокат платья. Это, как справедливо заметила Кэсс, все, чем мы располагаем. О, вот и она сама!
Кассандра в сверкающем платье из золотистого шелка, переливающемся всеми цветами радуги, улыбаясь, подошла к ним.
– Видишь, Чейз? – в восторге воскликнула Хоуп. – Разве она не сногсшибательна?
– Да, – тихо согласился он, – так и есть.
Сам Чейз Тесье был не менее ослепителен. Впрочем, таким он был не только в роскошном костюме, но и в джинсах или любой другой одежде.
Настойчивый звон хрустального колокольчика заставил всех обернуться; общий гул постепенно стих. С возвышения, предназначенного как раз для таких случаев, Чейз должен был произнести приветственные слова и, открыв торжество, ознаменовать начало нового столетия процветания дома Тесье.
Гости расступились, пропуская Чейза, и замерли в почтительном молчании. Как всегда изящный и учтивый, Чейз Тесье начал свою речь с того, что поприветствовал гостей, поблагодарил Элинор, Сибил и Джейн, которая, несмотря на его личное приглашение, предпочла под каким-то предлогом не явиться.
– Как и Джейн, Виктор не приехал на церемонию. Я могу раскрыть причины его решения не присутствовать здесь, как и причины многих других его поступков. Мы оба подумали и решили, что имение Тесье должно прекратить свое существование.
Послышался дружный вздох, кто-то громко глотнул. Воздух в комнате словно стал наэлектризованным.
– Тесье сыграли особую роль в судьбе долины Напа. Особую! – с нажимом повторил Чейз. – Однако и на их долю выпали потери. Жан-Люк готов был покинуть долину почти тридцать лет назад, после смерти горячо любимой им Маргарет. Их сын убедил его остаться здесь. А четырнадцать лет назад, после смерти Жан-Люка, уже Виктор хотел продать все, но не сделал этого из-за меня. Так эта долина, этот виноградник стали моим домом. Это был чудесный дом.
36 
