14 
Она не ответила, и он задумался о том, что было нужно ему.
Ему было нужно многое.
Ему было нужно все.
На мгновение он замер, оглушенный приливом животной похоти, настолько примитивным и сильным, что ему потребовалось время, чтобы прийти в себя.
Он провел рукой по темным волосам, объясняя силу своей реакции красотой этой женщины.
Жизнь не вернется в свое нормальное русло, пока он что-то не сделает с этой ситуацией, решил он, размышляя о возможности короткого бурного романа. Конечно, ситуация осложнялась тем, что она была из семьи Маршант, но проблема не была непреодолимой.
Краем глаза он заметил, что замена, чье имя совершенно вылетело из его головы, трудно думать об именах, когда ты только что думал о жарком женском теле в твоих объятиях, подошла к нему.
Она совершенно не обратила внимания на то, что сейчас ее присутствие не требовалось, — может, он даст Гретхен прибавку — и осуждающе посмотрела на Либби Маршант.
— Эта женщина… — Она показала пальцем на Либби. — Я попросила ее уйти, я сказала…
— Вы сказали, что его нет в здании.
Чувствуя себя словно в кошмарном сне, Либби снова повернулась к мужчине и помотала головой.
— Вы тоже пришли увидеть Рафаэля Александро?
Маловероятно, но не совсем невероятно и определенно предпочтительнее другого объяснения, которое она никак не могла заставить себя принять.
Он отрицательно мотнул головой, и с ее губ сорвался стон.
— Я пришла, чтобы поговорить с Рафаэлем Александро. Вы Рафаэль Александро?
Он кивнул:
— Да.
Либби подняла руку ко рту и закрыла глаза, вспоминая прошлую ночь, когда она сидела и смотрела на дорогих ей людей, поглощенных несчастьем и болью, а она не могла сделать ничего, кроме как приносить кофе из автомата, который никто не пил, и приносить новый, когда этот остывал.
Иногда можно сбежать в свой собственный мир фантазий, и если мысли о мужчине, его теле и губах заполняли ее голову, помогая ненадолго отвлечься от происходящего кошмара, помогали ей оставаться сильной ради семьи, то их можно было оправдать.
Оправдать…
Ей стало невероятно стыдно и противно. Мужчина, о котором она фантазировала, был причиной того, что крохотная малышка Мэг и Эда сейчас был в инкубаторе и не мог самостоятельно дышать.
Она открыла глаза и призналась себе: этот мужчина, это лицо. Она ненавидела себя.
Она ненавидела его.
Рафаэль наблюдал за тем, как меняется выражение ее лица, пока, наконец, оно не остановилось на презрении и злости.
— Вы знали вчера, кто я?
— Конечно, знал.
Либби сглотнула комок в горле.
— Вы презренный человек.
— Слишком резко.
— Слишком резко? — повторила она. — Вы разорили моего отца.
— Я не разорял вашего отца. Ваш отец… — Он замолчал и покачал головой. — Это не важно. Это бизнес.
— Бизнес? — Она недоверчиво посмотрела на него. — Для меня это очень личное.
Замена повернулась к Рафаэлю:
— Я попросила ее уйти, но она стала оскорблять меня.
Брови Либби поднялись от негодования.
— Если вы это называете оскорблениями, то вы вообще ничего в своей жизни не видели!
— Я вызвала охрану, сэр. Я сказала ей, а она просто села. Я думаю, она немного… — Подозрительно косясь на Либби, женщина постучала себя по голове. — Не совсем нормальная.
Рафаэль не отвел глаз от лица Либби:
— Отмените вызов.
Женщина открыла рот:
— Но…
Рафаэль посмотрел на нее, женщина смутилась и стала кивать, но Рафаэль уже шел к Либби.
— Нет необходимости устраивать сидячую забастовку, — сказал он, протягивая ей руку.
Либби посмотрела на его руку, презрительно фыркнула и встала сама. Поставив руки на бедра, она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Тишина затянулась, когда ее взгляд упал на аккуратно приклеенный к ране на лбу пластырь.
— Да, он болит, если вам станет от этого легче.
— Станет, — призналась она, думая о том, что он не знал, что такое настоящая боль.
Боль — это то, что она видела в глазах своего брата, когда он сидел без сна у кроватки своей новорожденной дочери.
— Вы знаете, откуда я приехала?
— Почему бы вам не рассказать мне, если вы так хотите?
— Из больницы.
По крайней мере, это стерло ухмылку с его лица.
— Потому что у моей невестки начались преждевременные роды. Если что-то случится с ней или с малышкой, вы будете виноваты! И если что-то случится, — пообещала она, — клянусь, вы пожалеете, что родились на свет.
14 
