41 
Позже, когда все отправились смотреть фильм, они вдвоем вышли на палубу, и он спросил ее, что она думает о его друзьях. Они стояли у самых перил в затянувшихся, но уже исчезающих сумерках, и бледный свет падал на палубу и узкую полосу воды, по которой двигался их корабль. Клер обернула вокруг себя черно-серебристую кашемировую шаль, и Квентин глядел на неё пристально, пока она рассматривала дремучие леса, которые вдруг иногда раздвигались, чтобы показать быстрый проблеск водопада или маленькие деревушки, чьи домики сбились в кучку на островках или вокруг заливов. Ветер дул постоянно, и птицы безмолвно проваливались во все темнеющие сумерки; на палубе осталось совсем немного пассажиров, и Клер была так счастлива оттого, что Квентин захотел быть с ней одной.
— Мне понравились Лоррэн и Оззи, как вы и думали, — сказала она. — И я не в восторге от Ины и Зека, точно, как вы и ожидали.
Он поглядел на нее изумленно:
— Откуда вы знаете, чего я ожидал?
— Я поняла это по тому, как вы их представляли, как смотрели на них, когда они говорили, и как вы прощались с ними после ужина.
— Вы словно читаете мои мысли. Клер покачала головой:
— Вы выдали много меньше, чем большинство людей выдает себя — я думаю, вы очень осторожны. Но я не была бы хорошим дизайнером, не будь я хорошим наблюдателем. Думаю, я потеряла бы свое мастерство, если бы не смогла увидеть что-нибудь настолько простое, как ваше отношение к друзьям.
Он чуть улыбнулся:
— Почему бы вам не расслабиться и прекратить быть хорошим наблюдателем?
— А зачем?
— Может быть, так смогли бы расслабиться и остальные. — Он все еще улыбался, но Клер увидела, что он серьезен. — А что вам не понравилось в Ине и Зеке?
— Они слишком серьезно принимают себя и недостаточно серьезно — других.
— А вы принимаете людей серьезно? Она поглядела на него удивленно.
— Надеюсь, да. Я люблю людей, и обычно верю тому, что они говорят, и меня не забавляют ни они сами, ни их видение мира.
— Но у вас ведь не много друзей.
— Сложно сказать. У меня есть один очень близкий друг и несколько друзей, с которыми я иногда вижусь. Я и Эмма спокойные люди — нам не нужна толпа.
— А ваш муж? Он был такой же? Клер вздохнула:
— Почему все спрашивают меня о муже? Разве не достаточно того, что я теперь не замужем?
Он улыбнулся:
— Видимо, нет. Многим нужна вся история, а вам?
— Только то, что другие хотят рассказать: я не выспрашиваю.
Клер оторвала от него взгляд и посмотрела на тени на берегу. Было чуть больше одиннадцати, и сумерки, наконец, вылились в темноту. Месяц едва касался верхушек деревьев, его серп становился тем ярче, чем гуще делалась ночь. Она вспомнила о предыдущей ночи, как она верила, что Квентин был совершенно искренен, говоря о своих женитьбах и о Бриксе. Но, конечно, он не был так уж откровенен; она видела его сегодня, замкнутого, наблюдающего, и теперь вообще сомневалась, бывает ли он хоть с кем-нибудь честным. Но она все еще чувствовала, что должна ответить.
— Мой муж любил, когда вокруг много людей, и все время. Ему нравилось верить, что нечто еще более волнующее может всегда случиться в следующее мгновение.
— И случалось?
— Думаю, да. — Она помолчала. — Он следовал за этим, что бы оно ни было, и больше я его не видела.
Квентин взял ее руки и сжал в своих:
— Вам было тяжело это сказать. — Клер молчала. — Он не поддерживал связь? Он просто…
— Он просто больше не появлялся.
— И не оставил вам денег. И не присылал.
— Нет.
— И не пытался увидеть дочь?
— Я не думаю, что он даже о ней помнил. Когда он ушел, она еще не была личностью.
— Он ушел до ее рождения? — Да.
— А сколько вам тогда было?
— Семнадцать. Почти восемнадцать.
— Вы были в школе?
— Только поступила в колледж, но мне пришлось его бросить и устроиться на работу, когда он ушел. Мы поженились на следующий день после окончания школы. И он ушел, когда я была на четвертом месяце.
— Он ушел, потому что вы были беременны? Она чуть покачала головой:
— Я уверена, что он не хотел быть отцом, но, думаю, он просто не мог оставаться долго с одной женщиной, и появление ребенка просто дало ему понять, что это и есть основа брака. Мои друзья предупреждали меня о нем, но я не верила и потом я думала, что смогу его изменить. Конечно, я ошибалась; нелегко кого-то изменить, и одной любви для этого недостаточно.
Квентин положил руку ей на талию и поцеловал. Это был странный поцелуй, без страсти или волнения. Холодный, как рукопожатие, подумала Клер; или проверка температуры воды.
41 
