Особенно,... 
38 
— Опусти ружье, Мери. Я же тебе сказал, что ты ничего не добьешься, если застрелишь его. Его надо отравить. Это немного медленнее, зато более болезненно, и тебя вряд ли за это повесят.
Мери сняла палец с курка как раз в тот момент, когда Джек оттолкнул в сторону дуло ружья и прошел мимо нее в большое фойе.
— Мистер Бромли? Алоизиус? Это вы? — спросил он, протягивая руки к седому старику. Он совсем не изменился, все так же три раза обматывал вокруг шеи шарф — и летом, и зимой. У него был все тот же вид старого мудреца с припухшими веками, он все так же остро шутил. Джек взял обе его руки в свои и крепко сжал. — До чего же приятно вас видеть!
— А мне тебя, Джек. — Голос старого наставника дрогнул, и его водянистые глаза заблестели. — По-моему, ты все еще должен написать мне работу по «Одиссее» Гомера? Чтобы завтра утром работа была у меня на письменном столе!
Джек усмехнулся, чувствуя, что напряжение постепенно спадает. Мери все еще держала ружье, правда, дулом вниз. Он понял, что имел в виду его бывший наставник, и поспешно согласился:
— Мы разопьем бутылочку-другую, и я расскажу вам свою одиссею сегодня вечером.
— По рукам! — сказал Бромли, хлопнув Джека по спине. — А потом мы будем обсуждать «Илиаду». Ты ее помнишь, Джек? Это про осаду Трои. Можешь захватить бумагу и ручку, чтобы делать кое-какие заметки.
Джек обернулся, чтобы взглянуть на Мери. Неужели это его жена? Господи! Было все еще трудно вообще думать о ней, а уж как о своей жене и подавно. Она определенно не была той Мери, какую он помнил. Мери, которую он подбрасывал на коленях, выхаживал, когда она болела скарлатиной, учил, как завязывать ленты шляпки, ставил синяк под глазом, когда она не желала ловить мяч.
Нет, эта была другой. Не товарищ по играм. Не та, что сидела на краю поля и болела за него во время футбола. Не тот глупый ребенок, который повторял каждый его шаг, учился у него, дразнил его, не подружка, старавшаяся расшевелить его, когда у него бывало плохое настроение, обожающая его, что бы он ни творил.
Но она не была и той Мери, которая застала его, когда он неловко щупал грудь служанки, после чего побежала к Киппу, чтобы сообщить, что его друг не лучше Ужасного Августа и его пьяных гостей.
И уж совершенно очевидно она не была той оскорбленной невинной девушкой, которую его отец лишил ее собственного наследства и отнял свободу, заставив выйти замуж за сына и расстроив все планы Джека на будущее.
— Мери, — сказал Джек, — может, мы перейдем в большую гостиную, но только без этой штуковины, если ты не возражаешь? — Он взял у нее ружье и передал его Алоизиусу.
Она повернулась и направилась в большую гостиную. А он пусть идет следом, если посмеет. Боже, подумал он, на нем эти старые бриджи никогда так хорошо не сидели.
— Смею ли я идти за ней? — и вправду спросил он Алоизиуса.
Тот пожал плечами и заковылял по лестнице в более безопасное место — классную комнату.
Посередине лестницы он остановился и оглянулся на Джека:
— Знаешь, она вовсе не ненавидит тебя. Она ненавидит себя за то, что не может ненавидеть тебя. Конечно, сама она об этом не знает, поэтому я советую тебе быть настороже. Во всяком случае, первое время. У нее было пять лет, чтобы придумать, каким способом превратить твою жизнь в ад. Если ты помнишь, Мери всегда была очень изобретательна.
— Но она была в безопасности все эти годы, — сказал Джек, ненавидя себя за то, что в его словах звучит вопрос.
— Мери пожертвовала бы безопасностью ради счастья, и ты это знаешь, Джек. Мы всегда давали Мередит то, что ей было необходимо, а не то, чего она хотела. Ты удивишься, Джек, как она повзрослела. Будь с ней поласковее, разреши ей какое-то время тебя ненавидеть. Со временем она станет образцовой женой.
— Мне не нужна жена, — отрезал Джек. — А если бы была нужна, то, уж конечно, не Мери. Ради Бога, Алоизиус, мы выросли как брат и сестра.
Алоизиус взял конец своего длинного шарфа и стал им обмахиваться.
— Возможно, ты именно так и думал десять лет назад, Джек. Но не тогда, когда уезжал отсюда. Так что не лги мне сейчас, Джек, даже если тебе хочется обманывать себя еще какое-то время. — Алоизиус печально покачал головой. — Ты всегда был умным мальчиком. Я думаю, ты кое-чему научился с тех пор, как тебе пришлось уехать. Тогда твое тело было в шрамах, а сердце полно ненависти и стыда. Не разочаруй меня, Джек. Не разочаруй.
— Резко сказано. — Клэнси печально посмотрел вниз на Джека, когда тот проходил под ведущей в большую гостиную резной аркой, на которой они с Клуни сидели.
38 
