44 
Джек посмотрел на вазу, потом на пустой стакан и подумал, что пьянство — это одно, а вот галлюцинации — совсем другое.
Он поставил стакан на стол как раз в тот момент, когда вошла Мери. Он встал и поклонился ей, как подобает джентльмену. Большинство мужчин, решил он, не ограничились бы поклоном: они упали бы перед прекрасной дамой на колени. В бледно-зеленом шелке она выглядела восхитительно: рыжие кудри были уложены в высокую прическу, скромная нитка гранатов спускалась с гибкой шеи. Будь она кем угодно, но не Мери и высмотри он ее на балу в Лондоне — не раздумывая бросился бы к ней, умоляя внести его имя в карточку для танцев.
— А, дорогая жена, — протянул он, усмехаясь и довольно элегантно дрыгнув ногой. — Никак вы безоружны?
— Все остришь? — спросила Мери, садясь на диван. — Максвелл сказал мне, что твои сундуки отнесли в твою старую спальню. — Она постаралась вложить как можно больше ехидства в свою улыбку. — Ты велишь врезать новый замок или просто припрешь дверь стулом, чтобы я не могла войти?
Джек улыбнулся, вспомнив, что Мери всегда умела развеять его самые мрачные настроения. Правда, она же, помрачнев, припомнил он, и была причиной половины этих настроений.
Он потер рукой лоб, стараясь избавиться от последствий возлияния, о котором уже сожалел.
— Давай начнем сначала, Мери? У меня и так забот полон рот, давай не будем все осложнять и перестанем враждовать.
Мери долго смотрела на Джека, потом, сложив руки на коленях, опустила голову, изучая свои пальцы.
— Очень хорошо. — Она снова подняла голову. — Добро пожаловать домой, Джек. Я рада, что ты вернулся. Как это мило с твоей стороны вспомнить о моем существовании. Этого достаточно? Или, может быть, приказать миссис Максвелл заменить приготовленный ею ужин на жирного барашка, которого я найду в стаде и велю зарезать в честь твоего возвращения?
— Если бы тебя услышал Алоизиус, — Джек подавил невольный смешок, — тебе пришлось бы писать сочинение уже сегодня вечером. Это называется ягненок, а не барашек, Мери.
— Разве? Не надо меня учить, Джек. Те дни давно прошли, — проворчала она. Он видел, как она старается не дать остыть своему гневу. А она вдруг улыбнулась своей широкой, во весь рот, улыбкой. Она всегда так улыбалась. Даже когда ей было шесть лет и у нее не было передних зубов. — Ах, Джек! Я так по тебе скучала.
— Я тоже по тебе скучал, детка. Очень скучал. — Он предполагал, что она может вскочить, броситься ему на шею, как она обычно делала в давние времена, стоило только намекнуть на то, что он ее любит. Но она осталась сидеть и больше не улыбалась.
— Детка говоришь? Мне двадцать один год, почти двадцать два. И я замужем. Замужем уже пять долгих лет. Замужем за тобой. Я вряд ли ребенок, Джек.
Может, он ошибался. А может, мало выпил. Взяв свой стакан, он подошел к столику и налил себе еще вина. Потом налил в бокал вина и Мери. В конце концов, как она сама говорит, она взрослая женщина. Взрослым женщинам не возбраняется выпить немного вина. Стоя к Мери спиной, он вытащил пробку из хрустального графина с водой и немного разбавил вино в ее бокале.
Мери отпила глоток и, скорчив гримасу, посмотрела на бокал.
— В чем дело? — с невинным видом осведомился он.
— В чем дело? — повторила она. — Ты разбавил водой мое вино — вот в чем дело. Позволь тебе напомнить, Джек, что ты больше не отвечаешь за меня. Ни за то, что я делаю, ни за то, что я пью.
— Наоборот, Мери, — сказал он вкрадчиво, положив ногу на ногу и откинувшись на подушки дивана. — Как ты твердишь, я — твой муж. Так что я полностью за тебя в ответе. Как было, когда ты сопливая, с разбитыми коленками и всклокоченными волосами носилась по поместью.
Мери так крепко сжала ножку бокала, что она сломалась и вино залило ее красивое платье.
— Проклятие! — Она вскочила, а обе части разбитого бокала упали на пол. — Так у нас ничего не выйдет, Джек.
— Не знаю. — Улыбаясь, он смотрел, как она трет носовым платком темное пятно на платье. — Мне все нравится. Глядя на тебя, я вспоминаю много хорошего. Ты помнишь день, когда ты попыталась пройти по верху ограды за конюшней? Кончилось тем, что ты упала и угодила прямо в бочку с дождевой водой.
Люстра над головой Джека задрожала.
Он с любопытством поднял глаза, потом посмотрел на Мери, к которой, несмотря на испорченное платье, вернулось хорошее расположение духа.
— Ну и ну! Достаточно немного повысить голос, и эта штука начинает дрожать, — изумился Джек.
44 
