Особенно,... 
92 
Мери чувствовала себя предательницей: она оставила Клэнси и Клуни на дороге, но это было то, что она обязана была сделать одна, без их вмешательства, какими бы хорошими друзьями те ни были. Да и дело может кончиться тем, что ей придется кого-нибудь застрелить — вот бы не хотелось, чтобы привидения стали тому свидетелями.
Она солгала мужу, отвергла помощь Клэнси и Клуни и поскакала в ночь с твердым намерением спасти Джека, обезвредив самозванца.
Когда она привязала лошадь и устроилась на полусгнившем бревне рядом с дорогой, ей вдруг пришло в голову, что как-то уж слишком легко удалось выскользнуть из дома.
Джек знал, на что она способна. А после прошлой ночи любви узнал еще лучше. От этой мысли она даже покраснела, но решила сейчас ничего не вспоминать. Он ее знает и, несмотря на это, спокойно пожелал доброй ночи и вернулся в кабинет к своей бухгалтерии.
Почему?
Мери сидела тихо, чуть дыша и вдруг услышала, как за ее спиной треснул сучок.
— Выходи, Кипп, — сказала она и подождала, пока Кипп, переступив длинными ногами через бревно, сел рядом.
— Привет, дорогая, — сказал он довольно дружелюбно. — Прекрасная ночь, не правда ли? У меня есть холодное мясо и сыр. Хочешь?
Сдерживая гнев, Мери покачала головой.
— Тебя послал Джек, да? — Она все же взяла кусок сыра. — Он догадался, что я собираюсь делать, и послал тебя присмотреть за мной.
— Вообще-то, — протянул Кипп, засовывая небольшой нож за голенище сапога, — мы не были уверены, куда именно ты поедешь. Ты могла, как только Джек отвернется, поехать прямо к Шерлоку, чтобы расквитаться с ним. Я тебя не виню, Боже упаси. Я бы и сам не прочь это сделать. Я наблюдал за конюшней весь день. Не самый приятный день в моей жизни, если учесть, что наиболее удобное место для наблюдения было в стороне, подветренной от навозной кучи. Но дружба требует жертв. Друг должен приходить на помощь, согласна? Если бы ты свернула с дороги в сторону дома Шерлока, я должен был бы остановить тебя, чего бы мне это ни стоило. Слава Богу, не пришлось. Значит, мы здесь, чтобы схватить разбойника, правильно? Вообще-то мы могли бы вернуться домой, но раз уж мы тут…
Мери не удостоила его ответом, а вместо этого потребовала:
— Когда это ты успел увидеться с Джеком и говорить с ним? До полудня он был со мной, а потом, насколько мне известно, заперся в кабинете с Уолтером до позднего вечера. Полагаю, он послал тебе записку, в которой написал об ужасающей лжи Генри Шерлока и о том, что Шерлок обкрадывает его. Да, скорее всего Джек послал тебе записку.
При упоминании о Шерлоке выражение красивого лица Киппа моментально стало жестким. Но тут же он лукаво улыбнулся:
— Неужели до полудня? И не стыдно Джеку быть таким соней, и это тогда, когда следует разобраться с Шерлоком. Брак с тобой сотворил чудо, усмирив горячий нрав нашего героя. Поздравляю, дорогая.
Мери снова зарделась, но очень скоро справилась со смущением. Ведь это был Кипп. Ее друг и наперсник. Его ли ей стесняться.
— Я думаю, он очень счастлив, — ответила Мери, положив голову на плечо Киппу. — Счастлив настолько, что не станет делать ничего необдуманного.
Кипп обнял Мери за плечи и слегка прижал к себе.
— А вот тебя счастье толкнуло на дорогу, и ты собираешься совершить самый безумный и нелепый поступок в своей жизни. Если вспомнить, как когда-то ты вбила себе в голову, что надо поднять на флагшток пару бриджей, принадлежавших Ужасному Августу, то от тебя всего можно ожидать.
Мери хихикнула и, просунув руку, обняла Киппа за талию.
— Ах, Кипп! Я так счастлива! Прошлой ночью я решила, что мир рухнул и моя жизнь кончилась. А сейчас? — Она отодвинулась от Киппа, чтобы посмотреть ему в лицо. — Ты даже не можешь себе вообразить, Кипп, как чудесно быть влюбленным. Любить и быть любимой.
Кипп прикоснулся к ее носу кончиком пальца, потом провел им вниз — по губам и по подбородку. Затем встал и решительно отступил от Мери на три шага.
— Ты права, дорогая. Я и представить себе не могу такое. Вы с Джеком заслуживаете счастья.
Мери слишком поздно поняла, что она наделала. Сказала, не подумав. Она медленно поднялась, и, подойдя к Киппу, прижалась щекой к его груди.
— Прости меня, Кипп, — тихо сказала она, чувствуя, что вот-вот заплачет. — Но я думала об этом. Ты меня не любишь. То есть по-настоящему. Я всегда буду жить в Колтрейне, и больше мне ничего не нужно. Ты любишь бывать в своем поместье, но ты не можешь жить без Лондона. Тебе нравятся развлечения, светская жизнь…
92 
