Особенно,... 
89 
Филтон действительно мог появиться в «Олмэксе», как предположила Калли. Будь он проклят! И будь проклят он сам, если позволит ей оказаться в двадцати ярдах от этого подонка!
Не сейчас. И вообще никогда.
Он дождался, пока леди Джерси прервет свой нескончаемый монолог, состоящий из светских сплетен и разных глупостей, и сделает паузу, чтобы перевести дух.
— Салли, я просто не могу передать, — сказал виконт, — как я вам благодарен за снисхождение к юной компаньонке моей матери. Спасибо, что вы позволили ей вступить в сезон через эти святые апартаменты. Уверяю вас, она так же деликатна и послушна, как выглядит, и чрезвычайно ценит ваше внимание. Да, мисс Джонстон очень приятна в общении — у нее хорошие манеры. И довольно солидное приданое… благодаря наследству от двоюродной бабушки, — добавил он доверительно, зная, что может рассчитывать на длинный язык своей собеседницы. Говорили, что он у нее подвешен на петлях с обоих концов. Чтобы разболтать новость, леди Джерси требовалось совсем немного времени — не больше, чем на то, чтобы перехватить полдюжины гостей мужского пола.
В конце концов, чем плохо, если Калли побудет в окружении двух дюжин охотников за приданым, небогатых юнцов и мужчин почтенного возраста? Все лучше, чем в обществе Филтона, решил Саймон. И в любом случае лучше для его собственного плана, который пока еще остается только планом.
— Сколько? — быстро спросила леди Джерси, впервые столь лаконично. Вместо двадцати слов, как обычно, сейчас она потратила лишь одно. Ее прищуренные глаза выражали не просто светский интерес, а тщательно скрываемую алчность. Бизнес есть бизнес, а бракосочетание пэров и юных наследниц с туго набитой мошной являлось самым серьезным из всех видов бизнеса, но все-таки было бы неблагоразумно уподобляться рядовой лавочнице.
— Не так громко, Салли! — со смехом предупредил ее Саймон и наклонился к ее уху.
Патронесса издала короткий возглас восхищения и, оставив виконта там, где он стоял, нацелилась на небольшую кучку перспективных холостяков. Потенциальные женихи со скучающим видом подпирали колонны по краю зала.
— Хорошо, — тихо сказал себе Саймон и, развернувшись в противоположном направлении, пошел к матери.
Имоджин сидела чуть поодаль от других пожилых дам и нанятых компаньонок. Ее кричащие желтые волосы были убраны под золотистый тюрбан. Она неистово махала веером, так как ее допекала духота и, несомненно, тугие корсеты.
— Дорогая, все идет по плану, — негромко произнес Саймон, наклоняясь к матери и надеясь, что эта легкая, близкая к правде ложь проникнет через ярды навороченной вокруг головы ткани. — Через минуту Калли станет царицей бала. Ее танцевальная карточка заполнится еще до прихода Филтона, если он вообще появится.
— Ну что ж, неплохо. Хотя, боюсь, слишком глупо, — ответила Имоджин и замахала веером еще быстрее. Голос ее был на один или два тона выше обычного и мог привлечь нежелательный интерес кого-нибудь из сидевших поблизости, но, к счастью, этого не произошло. — Я подумала, что теперь, когда я довела девушку до совершенства, ты хочешь, чтобы он воспылал к ней страстью. Ты неправильно себя ведешь, Саймон. Неправильно! Клянусь Богом, я не спала неделю. Я так волновалась! И вижу, что не напрасно.
— Спасибо за заботу, мама, — сказал виконт, краешком глаза глядя на машущего рукой Бартоломью. — А сейчас ты пересядешь поближе к гостям и повторишь им все, что мы отрепетировали. Сообщишь им, что из любви к своей старой подруге ты взяла на себя заботу о Калли. Все остальное предоставь мне. Обещаю, если ты будешь делать, как я говорю, мы благополучно завершим этот вечер и Филтон не сможет даже поговорить с ней. Я не собираюсь бросать девушку ему на колени, на первый раз я хочу просто помахать наживкой, — солгал он на ходу.
— Дерзкий, самонадеянный щенок! — воскликнула Имоджин, но в следующую секунду ее лицо расплылось в улыбке. — Это Фредди! Я готова спорить, что это он! Посмотри, Саймон, вон там! Разве это не граф Митчем? О Боже, это он! Приведи его ко мне. Немедленно приведи его ко мне! — Когда виконт двинулся выполнять поручение, вполне довольный, что мать займется небольшой охотой, Имоджин схватила его за руку и остановила. — Нет! Погоди! Как я выгляжу? Как этот чертов тюрбан? Он сидит ровно? И что я должна делать? Что мне говорить?
Саймон наклонился и поцеловал мать в щеку.
— Имоджин, ты здесь самая красивая, — сказал он искренне. Его слишком высокая и слишком крупная мать, пусть и немолодая, никогда не походившая на миловидных бело-розовых англичанок, определенно была самой импозантной из всех. И все еще красивой. Да, самой красивой женщиной, какую он когда-либо встречал. — А теперь улыбайся, родная. По-моему, граф направляется сюда. Ну что, мне вести его к тебе?
89 
