Особенно,... 
45 
– Хочешь потанцевать?
Несколько мгновений Эли молчал, глядя на меня сверху вниз с такой же тоской, с какой я смотрела на него. Потом покачал головой:
– Мы принадлежим друг другу только в Саду каменных цветов.
Эти слова чуть не убили меня. Я едва могла говорить:
– Нет, я буду рядом с тобой везде.
Он глубоко вздохнул, взял меня за локоть и вывел на танцплощадку. Мы начали танцевать одни, и весь город смотрел на нас. Мы медленно двигались под музыку. Когда песня закончилась, никто из присутствующих не осмелился пошевелиться или произнести хотя бы слово. Под огромным тентом стало душно от осуждения, удивления и страха.
– Сын! – раздался голос Джаспера Уэйда. – Хватит. Мы уходим.
Эли не сводил с меня взгляда еще целых пять секунд. Потом прошептал так тихо, что я еле расслышала его слова.
– Приветствую тебя.
Слезы навернулись у меня на глаза.
– Приветствую тебя…
Эли и его семья ушли. Некоторое время я стояла одна посреди танцплощадки. Потом обернулась и посмотрела прямо в синие, не знающие жалости глаза моей бабушки.
* * *
На следующий день мистер Неддлер вошел в отделанный мрамором офис начальника полиции Бернт-Стенда.
– Послушайте, я не знаю, насколько это важно, но одна вещь мне не дает покоя с тех самых пор, как нашли машину Клары.
Крейтон Неддлер описал ссору Джаспера Уэйда и Клары на стоянке возле его бара поздно ночью; рассказал, что Джаспер был страшно зол, как он толкнул Клару так, что она упала; как угрожал убить ее. Не забыл он и о том, что Клара была полна решимости догнать Джаспера и что она поехала за ним по темной горной дороге.
Через час Лоуден пересказал свой разговор с Неддлером слово в слово, пока Сван вела его в нашу элегантную гостиную в Марбл-холле.
– Мисс Сван, – наконец сказал он, – Джаспер Уэйд оказался последним, кто видел вашу сестру живой, и у него была причина причинить ей вред. Мне неприятно об этом говорить, но мне в голову приходят очень плохие мысли.
– Бабушка! – В моем голосе звучало предупреждение. – Бабушка!
Выражение лица Сван давало понять, что мое поведение переходит все границы. От нее повеяло арктическим холодом, когда она повернулась и посмотрела на меня.
– Дарл, выйди из комнаты!
Я упрямо покачала головой. Я твердо решила, что не позволю ей проделать такое с отцом Эли. Но что я могла сказать Лоудену?
Господин начальник полиции, это сделали мы. Бабушка, Матильда и я. Мы позволили Кларе утонуть в пруду, ночью протащили ее тело через лес и закопали под сенью мраморных цветов. Везите нас всех в тюрьму.
Но если я все это скажу, что будет тогда с Матильдой, с Карен? Я не могла потянуть их за собой.
– Бабушка, – повторила я сквозь стиснутые зубы. – Мистер Уэйд не убийца. Я знаю это.
Ее глаза пронзили меня насквозь. Мы молча вели сражение.
– Я уверена, что ты права. Но начальник полиции Лоуден собирается только задать ему несколько вопросов.
Лоуден кивнул.
– Малышка Дарл, ты славная девочка, ты видишь в людях только хорошее, и это прекрасно. Но каждый должен выполнять свою работу. Я просто собираюсь заглянуть в Каменный коттедж, поговорить с Джаспером Уэйдом и попросить его кое-что мне объяснить. Мы все выясним и все уладим. Никому не будет плохо, милая.
«Людям и так уже плохо!» – хотелось мне крикнуть ему в лицо, но я словно замерзла. Я училась тому, как следует себя вести в подобных ситуациях; что можно сказать, а о чем лучше промолчать.
– Ладно, – согласилась я, изобразила вздох глубокого удовлетворения, повернулась и медленно вышла из гостиной под пристальным взглядом Сван. Оказавшись на свободе, я бросилась бежать прочь из дома, вниз по ступеням террасы, в лес.
* * *
Вещи погрузили в деревянный трейлер – немного мебели и всякие мелочи. Новый мотор для старого грузовичка. Немного наличных – то, что им удалось отложить в банке Бернт-Стенда, – были спрятаны в картонной коробке под передним сидением. Только это и изменилось за те три года, что они провели в Бернт-Стенде. Город изменил их жизнь сначала к лучшему, а потом и к худшему.
Эли старался не думать о том, какими нищими они будут выглядеть, уезжая из города. Он покрепче притянул веревкой кухонный стул, который водрузил поверх остальной мебели в трейлере. Ему хотелось плакать Отчаяние и гнев разрубили его жизнь пополам, оставив глубокий след, как топор в полене. И там, на другой стороне, осталось его детство.
45 
