69 
Долгое время она не могла прийти в себя. Странное ощущение, когда, находясь в настоящем, живешь прошлым. Внешне никто ничего не замечал, но Майя точно знала – перемены, произошедшие с ней, необратимы. Она никогда не считала себя сентиментальной, зависимой, слабой, но в случае с Кириллом именно эти черты проступали как никогда явно. Все потеряло смысл. Ей больше незачем идти вперед.
Ни дома, ни на работе она не находила покоя. В клинике в каждом случайном взгляде читала насмешку. Каждый день Майя давала себе обещание начать поиск новой работы, но упрямство и угасающая надежда на возвращение покаявшегося любовника не давали ей сделать этого. Майя не могла обмануться: в тот вечер в ресторане она увидела в его глазах желание. Она не была ему безразлична, как бы он ни старался сделать вид, что между ними все кончено.
Ему нелегко открыто признать свою вину. Потому он и устроил весь этот спектакль – ужин в ресторане. Это был первый шаг к их сближению. Майе хотелось именно так расценивать поведение бывшего любовника. Мужская гордость заставляет его действовать постепенно, возвращая ее расположение. Майя ждала, что Кирилл вернется. Это стало навязчивой идеей. Сколько раз мысленно она представляла, как это произойдет. Что скажет он, что ответит она… Аюшев хочет вернуться. Она никому не говорила об этом, боясь выглядеть смешной. Все, кроме нее, понимали, что это нонсенс.
Время шло. Аюшев женился. Майя ходила как в воду опущенная. Только последняя дура могла так долго витать в облаках. Теперь каждая встреча с Аюшевым в клинике стала для женщины пыткой. Он едва ли замечал ее, но Майино сердце всякий раз было готово выскочить из груди. Она переоценила свои возможности. Сил не осталось. Сияющий вид Кирилла действовал ей на нервы. Майя предпочла бы видеть его усталым, измученным, немощным. Но ее бывший любовник, ставший чужим мужем, излучал покой и счастье. Теперь она знала, что потеряла Кирилла навсегда.
– Долго ты еще будешь сохнуть по чужому мужу?
Мама стала часто приезжать к ней в гости. Неожиданно страдания Майи свели непонимание между двумя женщинами к нулю. Словно и не было долгих лет отчуждения, леденящего холода в отношениях. Нелю Петровну не нужно было звать. Она сама напрашивалась в гости к Майе. Приезжала обязательно со сладостями, быстро целовала дочь в щеку и спешила на кухню. Она обожала просторную кухню Майи, где с удовольствием дымила напропалую и варила прекрасный кофе с кардамоном.
Майка уже смирилась с сизыми клубами дыма. С некоторых пор она сама начала покуривать, но признаваться в этом пока не собиралась. Зависимость была еще очень слабой, так что тешила себя иллюзией полного самоконтроля.
– Самое неблагодарное дело – любить чужого мужа. Даже если он наобещает с три короба, реально не выполнит и половины, – вздохнула Неля Петровна. По-видимому, она имела в виду себя и свой неудавшийся роман с врачом, который предпочел остаться в семье. – Только время потеряешь, девочка.
– У меня все хорошо, мам.
– Брось, детка. Я плохая мать, но не настолько. – Неля Петровна нервно стряхнула пепел.
– Тогда прояви деликатность. Не спрашивай меня пока ни о чем. Хорошо?
– Как скажешь.
Только максимальная загрузка на работе отвлекала Майю от мрачных мыслей. Чаще обычного она выходила на ночные дежурства, охотно подменяя медсестер. Находиться дома в одиночестве оказалось самым тяжелым испытанием. Здесь ее преследовала навязчивая фантазия: вот-вот раздастся звонок в дверь. Она откроет ее и увидит Кирилла. Она все поймет без слов и без упреков примет его. Майя никому никогда не расскажет о том, что много ночей провела на брошенном прямо у входной двери матраце. Она спала не раздеваясь, без постели, подложив под голову маленькую подушечку, вышитую шелком – подарок Аюшева. Три диванные подушки с яркими павлинами, райскими кущами и оранжево-желтым солнцем. Он принес их как-то без повода, бросил на диван и, увидев ее смеющиеся глаза, понял, что ей понравилось.
Ей нравилось все, что он делал. Она была с ним счастлива, а теперь от этого счастья остались лишь напыщенные, самодовольные павлины на подушках, золотая цепочка, набор с жемчугом и цирконами (до бриллиантов он в то время недотягивал), шикарный сервиз на двенадцать персон – Кирилл любил шумные застолья… Все это было до ее злосчастного переезда к Аюшеву. Она виновата во всем.
Подушки можно распороть и выбросить, сервиз – разбить, золотые гарнитуры передарить, а память? Что делать с ней? Оставался единственный выход – вытеснить эти воспоминания другими. Но почти за год одиночества Майя так и не увидела рядом того, кто мог бы ей помочь забыть о прошлом.
69 
