Особенно,... 
111 
Из зала выглянул Марк Иосифович, увидев Полину, подошел. Теперь Воробьева знакомила маму со своим коллегой.
– Это совесть нашего издательства, – шепнула Полина ей на ухо.
– Очень приятно, – Маргарита Петровна чувствовала себя участницей представления, где ей доверили заглавную роль. По крайней мере, ей хотелось в это верить.
С лица Марка Иосифовича не сходила улыбка, что бывало с ним крайне редко. Было совершенно очевидно, что он, человек, всегда сторонившийся многолюдных мероприятий, сегодня получает от происходящего истинное удовольствие.
– Полина Сергеевна, я счастлив! Давно не работал с таким вдохновением. Спасибо вам и не останавливайтесь! Ни в коем случае не останавливайтесь. У вас большое будущее!
Полина улыбнулась. Его замечания и комментарии всегда были краткими, но не в этот день. Воробьева протянула руку, а Марк Иосифович вдруг осторожно поднес ее к губам и поцеловал.
– Ну, что вы, – засмущалась Полина.
– Удачи, – произнес он и ретировался в зал.
– Тебе пора, девочка. – Маргарита Петровна нервно засмеялась. – Господи, я так волнуюсь, как будто это у меня презентация. Что же говорить о тебе?
– Я едва жива.
– Ну, будет тебе. Нервы в сторону. Ты должна выглядеть уверенно и обворожительно.
– Последнее в моем положении вряд ли возможно.
– Брось. Такой красивой я тебя еще никогда не видела.
Поддержка матери и Марка Иосифовича в какой-то мере успокоили Полину. Когда она вошла, по презентационному залу прокатился сдавленный гул. Защелкали фотоаппараты, камеры. Оживление, которое вызвало ее появление, заставило сердце Полины мчаться вскачь. Уже за столом она почувствовала, как дрожат ноги. Благо, их скрывала белоснежная скатерть.
Представитель издательства выступил с краткой речью. Он говорил о том, что сегодняшнему читателю очень нелегко разобраться в обрушивающейся на него информационной лавине. Вспышки фотоаппаратов, бесстрастные объективы камер, внимательные взгляды собравшихся – Полина поборола волнение и чувствовала себя все свободнее. Она примерила роль успешной писательницы и поняла, что прекрасно справляется с ней.
Чувства, переполнявшие ее, не поддавались описанию. Это было счастье, показавшее еще одну свою сторону, о которой можно было только мечтать. А впереди еще автографсессия. В огромном фойе готов стенд с романами Шахова и презентуемой книгой «Черта», вокруг него уже собрались ценители творчества Дмитрия и желающие познакомиться с новым автором.
Сорок минут общения с прессой и читателями пролетели, как один миг. Полина осталась довольна тем, как складывался диалог. Корректные вопросы, искренние ответы – все было хорошо до тех пор, пока не открылась дверь и на пороге не появилась Альбина. Полина запаниковала. Она вглядывалась в одутловатое, болезненное лицо Шаховой, не узнавая в ней той лощеной, уверенной в себе женщины, которой та была не так давно. Последнее время их общение происходило исключительно по инициативе Альбины и сводилось к просьбам и угрозам разоблачить мистификации Дмитрия. Полина устала отвечать отказом, а ее словно не хотели слышать.
Альбина не могла поверить, что ее планы летят в тартарары. Она ненавидела Полину так, как можно ненавидеть самого лютого врага. То обстоятельство, что Воробьева носила ребенка Дмитрия, только усугубляло ситуацию. Альбина ни на минуту не сомневалась, что Шахов – отец, хотя Полина не отвечала на вопрос об этом. Как у нее ловко все получилось! И ребенок, и наследство, и новый роман – не многовато ли для одной серой мышки, которую воля случая сделала сообщницей Дмитрия?
Во взгляде Альбины враждебность. Шахова не собиралась ее скрывать. Полине стало неуютно. Как будто повеяло холодом, сыростью заброшенного подвала. Воображение нарисовало продолжение презентации в виде скандала, который устроит Альбина. Этого нельзя допустить, но и предотвратить невозможно. Что вбила себе в голову эта одержимая ненавистью женщина? Полина старалась, но уже не могла сосредоточиться должным образом. Речь ее стала прерывистой. Она начинала отвечать на вопрос, а потом вдруг сбивалась и говорила вовсе не о том, о чем ее спросили.
Полина боялась смотреть в зал. Сидевшая в первом ряду Маргарита Петровна не могла не заметить, что произошло нечто, мешающее дочери чувствовать себя уютно. Ее как подменили. Вопросы журналистов постепенно иссякли. Возникла пауза, которую заполнял пиарменеджер издательства. Он пытался расшевелить Полину, но она словно задумалась о чем-то более важном, чем происходившая презентация. Наконец, когда газетчики отчаялись услышать что-то сенсационное, а представители издательства решили закончить мероприятие, Полина лучезарно улыбнулась. Она поняла, что своей растерянностью играет на руку Альбине, а значит, нужно собраться. Нельзя допустить ничего, что может навредить книге, ее рекламе. Полина пододвинула к себе микрофон. Снова защелкали фотоаппараты.
111 
