Особенно,... 
33 
Мысли путались в голове. Постепенно радужное настроение, потревоженное напряженными взглядами Полины, сошло на «нет». На встречу с журналисткой Шахов приехал в растрепанных чувствах. Ресторан показался забегаловкой, музыка – не нравилась, суета официантов – раздражала. Ко всему девица держалась вызывающе, провоцируя Дмитрия. Желая раззадорить ее, Шахов в который раз обращался к ней как угодно, только не по имени. Он запомнил, что ее зовут Ира, но нарочно ошибался.
– Ниночка…
– Ирочка, если можно, – улыбаясь жемчужно-белой улыбкой, журналистка была полна решимости получить всю необходимую информацию, – меня зовут Ирина.
– Ах да, простите. Так о чем мы? – Дмитрий потягивал безалкогольный коктейль через соломинку.
– Мы о том, как вы работаете? В определенные часы? Спонтанно? Как приходят идеи? Насколько велика необходимость излить их на бумагу? Как помогает вам состояние влюбленности? Может быть, оно вам мешает? Есть ли у вас Муза?
– Сколько вопросов.
– О, это только для начала. Меня интересует все, все, что скрывается под вашей импозантной внешностью.
– Все? Диночка…
– Ирина, можно Ира.
– Все-таки можно? – Он игриво погрозил пальцем.
– Я пытаюсь помочь вам расслабиться и раскрыть свои тайны, – ее улыбка стала хищной. Девица поняла, что спокойный вечер отменяется.
– Расслабиться? – Шахов усмехнулся. – Выдать тайны, покаяться в грехах, признаться в слабостях? Рассказать, как рождается роман, что происходит в голове и как мысль ложится на бумагу? Знаете что…
– Да, я слушаю, – готовность читалась в ее подавшемся вперед теле. Глубокое декольте беспокойно заволновалось, приковывая взгляд Дмитрия.
Ему вдруг расхотелось давать интервью. Он знал, что так поступать нельзя, но какой-то злой демон требовал, чтобы в этот вечер он был груб и непредсказуем. От него ждут слащавых историй? Так он им всем покажет!
– Я не буду отвечать на ваши вопросы.
– Почему?
– Потому что в вашей сумочке лежит включенный магнитофон и все, что вам нужно – записать на него «клубничку» для жаждущих покопаться в чужом грязном белье. Мне это уже не нужно. Я перерос уровень вашего дешевого журнала. К тому же, что бы я ни рассказал, вы все переврете.
Девица сникла. Вся ее наглость куда-то подевалась. Напротив Шахова сидела совершенно растерявшаяся женщина, единственной ошибкой которой казался слишком яркий макияж да это чертово декольте. Грудь, между прочим, была ничего, но показуху Дмитрий никогда не приветствовал.
– У меня будут неприятности, – тихо сообщила Ирина, откидывая за спину непослушную прядь курчавых волос.
Дмитрий сделал вид, что проникся сочувствием. На его лице читалось сожаление, но он считал себя обязанным проявить твердость характера. Поэтому покачал головой в знак того, что ничего не может поделать. Это окончательно сломило девушку.
– У меня нет никакого магнитофона. Я хотела все записать от руки… – В подтверждение своих слов, она показала блокнот и ручку. – Вы не заметили? Я с первых минут нашего разговора держу ручку в руке.
– Писать от руки? Это не ново, но надежно.
– Так что? Вы не отдадите меня на растерзание редактору?
– Честно говоря, лично к вам у меня нет никаких претензий. – Шахов сделал вид, что собирается подняться из-за стола.
Ирина быстро среагировала, прижав его руку к столу.
– Я думала, у нас получится конструктивный диалог. Я прочла ваш роман и неожиданно для самой себя стала вашей поклонницей. Мужчина, так глубоко заглянувший в женскую душу, не может вести себя, как…
– Ну, договаривайте. Как последняя скотина? Как тупой ублюдок? – Шахов рассмеялся.
Ситуация показалась ему комичной и достойной того, чтобы быть отраженной в очередном романе. Дмитрий не сомневался, что, доведенный Полиной до совершенства, он будет иметь еще больший успех! Глупые людишки! Как ловко он обвел их вокруг пальца. Хотят узнать подробности о его жизни, о жизни самого талантливого автора, покорившего души и сердца преданных читателей? Они проглотили крючок. Толпа, которая поверила его постановке, где главная закадровая роль принадлежит влюбленной женщине по имени Полина. Она никогда не предаст его, пока в ней живет надежда. Ему нужно мчаться к ней, а не тратить время на бессмысленные пререкания с журналисткой.
– Я бы никогда не осмелилась быть грубой с вами. – Горячая ладошка продолжала прижимать его руку к столу. – Я пыталась казаться раскрепощенной. Думала, так будет легче вести диалог. Перегнула? Это все от волнения. Вы можете поверить, что такие профессионалы, как я, тоже могут волноваться?
33 
