Особенно,... 
32 
Одна из этих проблем не заставила себя ждать. Клинтон наконец поднялся из кресла, где сидел, развалившись, все это время, и шагнул к жене. С ужином решил помочь? Черта с два! Оторвав пальцы Джады от ручки холодильника, он хлопнул дверцей и придавил ее спиной, будто запечатал.
– И что это ты делаешь, хотел бы я знать? – прорычал он.
– Твою работу. Готовлю ужин. – «Кретин, тупица бездушная!» – добавила она про себя.
– Скажи лучше, какого черта ты притащила сюда этих детей?
Джада угрожающе сузила глаза:
– Этих детей, говоришь? Дженну с Фрэнки не узнал? Они всегда у нас, если только наши не у них.
– Теперь этим детям здесь не место!
– Да что ты говоришь? И почему же?
– Потому что я не желаю, чтобы они влияли на моих детей.
– Ах, на твоих – взвилась Джада. – Когда это они стали твоими, скажи на милость? Не были ведь ни вчера вечером, когда Шавонна писала сочинение, ни позавчера, когда у Кевона живот болел. По-твоему, Дженна способна повлиять на Шавонну, которая издевается над ней, как может? По-твоему, малыш Фрэнки способен вообще на кого-нибудь повлиять! – Она метнулась через кухню и принялась яростно швырять тарелки на стол.
– Ты что, и в самом деле ни черта не понимаешь? – рявкнул у нее за спиной Клинтон. – Это дети наркодельца – раз. Два: думаешь, копы не шпионят за ними, не следят, куда они…
– Полиция следит за Фрэнки? Вот уж работенка не бей лежачего! Держу пари, даже ты справился бы. Малыш-то весь на виду; по чужим постелям не кувыркается.
– Прикуси язык, говорю! Чернокожему из Уэстчестера нечего путаться с наркобароном!
– Наркобароном?! Черт бы тебя побрал, Клинтон! Я знаю, Фрэнка ты терпеть не можешь – просто исходишь завистью. Но сделай же над собой усилие и представь хоть на минутку – на минутку!!! – что Руссо невиновен. – Она швырнула на стол салфетки. – Всякий раз, когда на кого-нибудь из твоих дружков-шалопаев наезжает полиция, ты ночь напролет вопишь о провокации. А в этом случае, выходит, копы честны и справедливы? Наркотиков в доме Руссо не нашли, Клинтон, и мне кажется, что этот парень с отравой не связан. Взятки, возможно, и давал; контракты окольными путями выуживал – скорее всего. Но наркотики? Не верю.
Джада подошла поближе к мужу, чтобы не повышать голос: ей вовсе не хотелось, чтобы этот идиотский спор услышали дети.
– Ты знаешь Мишель, – продолжала она, отбросив предательские мысли, что рискует своим браком и семьей ради дружбы с белой женщиной. – И детей Руссо знаешь. Тебе отлично известно, как Фрэнк их всех любит. Так что будь любезен, Клинтон, остановись. Прояви сострадание, если на большее не способен. Представь, что такое случилось с тобой. Хотелось бы тебе, чтобы твои дети увидели твой дом после разгула полицейских вандалов? Мишель сейчас там убирает, наверняка обливаясь слезами, и я пойду помогать, как только накормлю детей.
– Никуда ты не пойдешь! – заявил Клинтон, схватив жену за руку, но Джада резко выдернула руку.
– А о правосудии ты когда-нибудь слышал? О христианских заповедях? Не суди да не судим будешь, Клинтон! Для тебя-то самого храм божий – всего лишь место свидания с любовницей.
– Не дури, Джада! Фрэнк Руссо – из тех белых, которые…
– Белый, черный, какая разница? Не знаю, в чем там Фрэнк Руссо виновен, а в чем нет. Но одно я знаю точно – это не он трахается с кем попало, забывая о собственной семье. И не он превратил церковь в «Бар знакомств». – Подстегиваемые ее яростью, слова сами собой рвались с языка: – Время вышло, Клинтон! Я достаточно ждала твоего выбора, черт побери! Ждала и надеялась, что ты все-таки на чем-нибудь остановишься. Ты не смог, так что теперь моя очередь принимать решения. Еще хоть раз отправишься к Тоне – домой не возвращайся! Я серьезно, Клинтон. Играм конец.
– Ты еще грозишься? Так запомни: не видать тебе моих детей! Малышку ты вообще не хотела!
Джада отшатнулась, как от пощечины.
– В атаку пошел? Не поможет! Не я отнимаю у тебя семью. Это твой выбор – либо Тоня, либо мы.
Клинтон медленно двинулся вперед, навис над Джадой, и на какой-то миг его мощь и злоба напугали ее. Она не позволила себе отступить, но внутри все похолодело от страха. Главное – не показать, что ты его боишься.
– Не смей ходить к Руссо! – с угрозой протянул Клинтон.
– А ты не смей мне приказывать! – парировала Джада. – Лучше детей накорми. Займись наконец делом, а свои дурацкие угрозы оставь при себе. Мишель – моя подруга. Случись беда со мной, она сделала бы то же самое. – С этими словами Джада резко повернулась к двери и вылетела из кухни.
32 
