Особенно,... 
24 
Нет, не стоит. Получится, что он выгораживает себя. И потом, Логан до сих пор не мог простить неведомому обманщику, сделавшему из него дурака. И злился на себя — за то, что не позаботился приехать в Аллентаун заранее и лично осмотреть место строительства, а переложил свои обязанности на подчиненных. Такой беспечности не может быть оправдания.
И он сказал:
— Сегодня после обеда я связался с подрядчиком из местной строительной фирмы, и мы осмотрели дом вместе. Он назвал мне кое‑какие цифры. Не думаю, что ты захочешь их услышать, Эшли, — таких цен ваше общество явно не потянет. Но дело даже не в этом. Пойми, все планы уже составлены, утвержден бюджет, наняты рабочие… Мои клиенты не захотят мириться с внезапной переменой в планах и задержкой строительства. Понимаешь? Она со вздохом пожала плечами.
— Понимаю. Все понимаю. Это их земля. Они за нее заплатили. И могут делать с ней все, что хотят.
— Нет, Эшли, мне кажется, ты не понимаешь, — настаивал Логан. — Дело не только в деньгах. На разработку и утверждение плана строительства ушел почти год. Если я сейчас попытаюсь изменить план или куда‑то переместить постройки… Пойми, я не могу вдруг взять и все отменить! У меня есть обязательства… есть репутация нашей фирмы…
— Значит, мы ничего не можем сделать. Вернее, я ничего не могу сделать, — поправилась она, словно вспомнив, что Логан Каллахан по‑прежнему остается ее врагом. — Что ж, этого следовало ожидать. Знаешь, если можно… мне хотелось бы еще раз туда съездить. Подняться наверх, сделать несколько снимков, пока Дом Сэндлера еще стоит.
— Разумеется, Эшли, — покорно ответил Логан. Он чувствовал себя последним из негодяев.
Они стояли у дверей дома Эшли, и мягкий свет уличного фонаря освещал ее прекрасные черты. Логан поднял голову и слегка отстранился.
— Даже лучше, чем в первый раз, — прошептал он. Затем снова склонился к Эшли, откинув ее голову назад, и прильнул губами к хрупкой шее. — И так тоже… прекрасно.
Ужин закончился около часа назад. Затем они немного покатались по городу — Эшли показывала Логану исторические места. Старую каменную церковь на Гамильтон‑стрит, где хранилась точная копия Колокола Свободы. Памятники воинам и морякам в городском парке. Старое здание суда — каменный дом, который «Историческому обществу» удалось отреставрировать и вернуть ему былую славу.
А какая гордость звучала в ее голосе, когда она рассказывала об огромной библиотеке, собранной членами «Общества» и открытой для всеобщего пользования; о том, как вместе со своими соратниками спасала и восстанавливала из руин несколько особняков в центре города, переживших Гражданскую войну.
И, наконец, за порцией итальянского мороженого в кафе на открытом воздухе, она со смехом рассказала Логану, как попала в «Историческое общество».
— Разумеется, всему виной мужчина. И моя матушка. Время от времени маму посещает мысль, что я совсем не бываю в обществе, и она начинает судорожно приобщать меня к светской жизни. В этот раз она повела меня на лекцию. Едва я увидела лектора… это была любовь с первого взгляда! Только представь: твидовый пиджак с замшевыми заплатами на локтях, клочковатая бородка, очки в золотой оправе — словом, классический «чудаковатый профессор». О чем он говорил, я уже не помню, да и тогда особенно не слушала — только смотрела. Правда, любовь моя увяла после первого же свидания, когда выяснилось, что этот «профессор» умеет говорить только о двух вещах — о себе и еще раз о себе. Но он успел заинтересовать меня своим делом — и что же ты думаешь? Мне понравилось. Должно быть, это у меня в крови — забота о слабых, и обиженных. Больные люди, раненые животные, старые дома, которые никому больше не нужны…
Она говорила, а Логан чувствовал, что с каждым словом любит ее все сильнее. Не просто желает (хотя, конечно, и это тоже!), нет, именно любит. Хочет быть с ней рядом. Разговаривать с ней. Смеяться ее шуткам. Наслаждаться душевной близостью. Что может быть прекраснее, чем провести остаток жизни рядом с этой чудной девушкой?
И теперь, уткнувшись носом ей в шею, вдыхая запах ее духов — простой и свежий аромат, напоминающий о весеннем дожде, — чувствуя, как нежные руки скользят по его спине, Логан с новой силой понимал, что любит ее больше всего на свете. И больше всего на свете страшится потерять.
— Представляю себе, как старая миссис Блокер из соседней квартиры прильнула к своему биноклю, — приглушенно пробормотала Эшли. — Но если ты думаешь, я намекаю тебе на то, что пора прощаться, — ты ошибаешься.
24 
