29 
Он стоял почти вплотную к ней. Она была такая красивая, вылитая богиня; солнце золотило ее светлые волосы и играло на щеках. Его так и подмывало коснуться пальцем царапины на ее щеке.
Словно сквозь туман до Теда доносились яростные дерганья дверной ручки: Джесс пыталась открыть дверь.
— Вот так, дай я помогу тебе, — он схватился за ручку и повернул ее. — И хочу сказать, как бы там ни было, я с нетерпением жду твоего приезда на Джексонову заимку. Ты говорила, что пишешь книгу. Стало быть, в свободное время... — Страсть в его потемневших глазах заворожила Джесс, и ее неудержимо потянуло к нему. Голос его был низким и хриплым от переизбытка чувств. — В свободное время у меня, надеюсь, будет возможность обследовать храм красоты, прежде чем полностью завоевать его? — лукаво закончил он свой пассаж.
Ее лицо стало белым как мел. Губы дрожали от ярости.
А его буквально распирало от желания схватить Джесс и тут же на месте осуществить то, о чем он столь витиевато только что выразился. Растает ли она в его объятиях? Или начнет сопротивляться? Впрочем, и то и другое было бы верхом наслаждения.
— Тебе плохо? — весь во власти желания проговорил он, глядя на нее затуманенным взором.
— Плохо? Мне никогда в жизни не бывает плохо.
— Лучше тебе все-таки выйти. Здесь такая духота. — Он раскрыл дверь пошире.
Джесс вылетела пулей. Он услышал дробный цокот каблучков по лестнице — она, видимо, прыгала сразу через две ступеньки. Тед закрыл дверь и с самодовольной ухмылкой уселся на свой плетеный стул.
Она будет его.
Уже его.
Только упрямство не позволяло ей признать это.
А когда он доведет их отношения до высшей точки, то заставит себя повернуться к ней спиной, как однажды проделала это с ним она. Тед мечтательно думал об этой вожделенной минуте, когда он, удовлетворенный, гордый собою, отбросит ее как ненужную вещь. Хладнокровно, не моргнув глазом.
На веранду ворвался порыв ветра. Он принес с собой мимолетную прохладу.
Теперь, когда Джесс убежала, Тед чувствовал себя одиноким, его сердце снова заполнил мрак безнадежности. Все: ревность, ярость, любовь и предательство — меркло перед всепоглощающим чувством к Джесс.
Но он убеждал себя, что пришло время отплатить ей за все содеянное.
Глава седьмая
Чтоб ему провалиться!
Пора все брать в свои руки!
Дня два Джесс дулась. Дня два на любой его вопрос она отвечала гробовым молчанием и на любую его попытку сломать лед только бросала в ответ враждебные взгляды. Когда Тед обращался к ней в присутствии ее помощницы, Джесс предпочитала общаться через нее. Она заносчиво закидывала вверх свою очаровательную головку и голосом школьной учительницы говорила Мита:
— Передай мистеру Джексону, что...
И, прежде чем он успевал ввернуть слово, она поворачивалась на каблуках и демонстративно удалялась.
Дня два Джесс упорно изображала обиженную.
И хоть его самого брала досада, он никогда не восхищался ею так, как сейчас.
Ему нравилась ее реакция. Потому что, по Тедову разумению, ни одна женщина не будет так долго дуться по пустякам, если она не втюрилась по уши в того мужчину, на которого дуется. И каждый раз, когда ему приходилось быть с нею рядом, он кожей ощущал растущее в ней внутреннее волнение.
В общем, с ней все было ясно: она пуще огня боялась, как бы ее храм не был завоеван. А может, наоборот, спала и видела, чтобы он был подвергнут осаде, и злилась на себя за это. Второе было ему более по душе, и он внутренне потирал руки, предвкушая легкую победу.
Но — хорошего понемножку. Он уже был по горло сыт ее капризами. На третье утро Тед отправился на поиски Джесс. Заглянув на кухню, он увидел следующую картину: Лиззи привередничала над тарелкой, а Мита суетилась вокруг, не зная, что ей делать.
— Я сказала, хочу пурпурное! — визжала Лиззи. Она имела привычку вставать ни свет ни заря и всех донимать своими причудами. Только когда Мита положила ей на яйца виноградный джем, девочка принялась за еду.
Яйца с вареньем? Нет, это же надо придумать!
— Где Банкрофт? — разорвал утреннюю тишину его голос.
Лиззи от неожиданности выронила ложку, и яйцо с джемом свалилось на пол.
— Мадам доктор отправилась купаться, — со страхом произнесла Мита негромким голосом. Вид у нее был испуганный.
Ну разве можно кричать на такую невинную овечку?
29 
