48 
— А помнишь, как мы с тобой танцевали в этом парке? — посмотрел на нее Леша.
Маша кивнула:
— Конечно, помню. Ты тогда только первые шаги после болезни делал. Я понимала, какая это для тебя боль.
Неожиданно Леша предложил:
— Так давай снова потанцуем! Сейчас это у нас получится гораздо лучше.
— Что ты, мы же опоздаем в ресторан. Да и без музыки не получится, — засомневалась Маша, но в этот момент откуда-то раздались звуки вальса.
— А вот и музыка. Похоже, нас услышали там, — Леша показал глазами на небо. — Теперь мы просто обязаны потанцевать.
— Хорошо. Будем считать, что это репетиция нашего свадебного танца.
Маша сняла с себя пиджак, и влюбленные закружились в вальсе.
— Тебе не больно? — заботливо спросила Маша. Леша помотал головой:
— Ничуточки. Благодаря тебе я совершенно забыл и о боли, и о своей болезни. Хотел даже инвалидное кресло выбросить.
— И что?
— Костя не дал. Смешной такой, говорит: может, кому-нибудь еще пригодится, — пожал плечами Леша.
Маша сразу посерьезнела:
— Знаешь, такую вещь нельзя держать в доме. Иначе она на самом деле может кому-то пригодиться. Но нам лучше, чтобы не пригождалась. Правда?
— Убедила. Зайду на днях к отцу и сам выброшу это дурацкое кресло. Пойдем, а то ты уже замерзла — нос красный! — улыбнулся Леша.
— На свой посмотри! — отпарировала Маша.
Закончился танец, и молодым людям зааплодировали несколько человек, случайных прохожих. Одна из хлопающих — женщина в возрасте — подошла к ним.
— Ребята, вы меня, наверное, не помните. А я вас из тысячи узнаю, — обратилась она к Маше и Леше. — Я" видела вас в этом парке пару месяцев назад — вы тогда тоже танцевали. Как сейчас помню — мысленно пожелала вам обоим счастья, а молодому человеку — выздоровления.
— Спасибо, — прочувствованно сказал Леша.
— Это вам спасибо. Вы в тот день меня просто спасли, — возразила прохожая.
Маша не поняла:
— В каком смысле?
— Понимаете, у меня тогда была черная полоса в жизни. Муж ушел к другой, с работы грозились уволить, сын совсем от рук отбился. Я думала: зачем живу? Ведь не нужна никому… — Женщина тяжело вздохнула. Маша и Алеша внимательно ее слушали. — А вас увидела и поняла: пока человек жив, он должен надеяться и радоваться тому, что есть, каждому прожитому дню. Я тогда домой из парка пришла и полдня плакала.
У женщины по лицу бежали слезы, но она их не замечала:
— И слезами я как будто очистилась. Поняла, что ни на кого зла не держу. Ни на начальника, ни на сына-оболтуса, ни на мужа, который меня бросил. Спасибо им за то хорошее, что все-таки было.
Маша сама прослезилась. Леша тоже был под впечатлением.
— Какая интересная история!
— Я еще не все вам рассказала. Тогда я и про вас тоже думала. Такие вы были красивые, влюбленные, счастливые, что в душу мне запали. Только по молодости своей вы еще не понимаете, что счастье свое нужно беречь куда крепче здоровья. Оно ведь такое хрупкое, уязвимое.
Алеша обнял Машу:
— Не переживайте за нас. Все наши трудности — позади.
Женщина покачала головой:
— К сожалению, счастье одних может вызвать зависть других. Не позволяйте завистникам разрушить ваши отношения.
Женщина перекрестила Алешу и Машу и ушла. Влюбленные пораженно смотрели ей вслед.
— Кто это? — спросила Маша завороженно.
— Добрая фея, наверное, — улыбнулся Леша.
* * *
Костя сидел в кресле и читал книгу. В комнату вошла Таисия и изумленно спросила:
— Костя? Ты что здесь делаешь один? Вы поссорились с Катей?
— Да нет, у нас все хорошо. Она к вечеринке готовится, марафет наводит. Попросила меня подождать ее здесь, — объяснил он.
— А что за вечеринка? — спросила Таисия. Костя хитро прищурился:
— Очень необычная. Кодовое название — «помолвка на четверых». Мы соберемся вместе с Машей и Алешей.
— Да, припоминаю, я слышала от Кати о чем-то подобном. И кто инициатор этой бредовой затеи? — язвительно поинтересовалась Таисия.
Костя с вызовом взглянул на нее:
— Мы с Катей.
Катя красовалась перед зеркалом, разглядывая себя в ярком наряде — коротком черном платье и красных сапогах. В дверь постучали, и Таисия спросила:
— Катя, можно? Хочу на тебя посмотреть.
— Заходи, — разрешила Катя, и Таисия вошла. При взгляде на Катин наряд ее глаза округлились:
— Ой! Какой ужас… Катя, ты что так вырядилась? Это же вульгарно!
48 
