56 
Жора спокойно наблюдал за действиями брата.
— Можно, конечно, и так, — удовлетворенно сказал он, разглядывая море вина и осколков. — А можно и просто припугнуть его. Толик, ты же это очень хорошо умеешь делать!
* * *
Маша и Павел Федорович готовились к проведению процедуры, которая должна была помочь Алеше.
— Как себя чувствуешь, Алексей? — спросил врач.
— Кажется, ничего. Доктор, вы говорили, что во время процедуры мне может быть больно. Скажите, насколько больно?
— Не знаю, Алеша. Но ты должен понять, что как бы ни было больно, тебе нельзя двигаться.
— Почему?
— Я установлю катетер, по которому препарат будет попадать в позвоночник. Если он сместится, то провалится все лечение.
— Хорошо, я понял. Я потерплю.
— Договорились. Маша, вы готовы?
Но Маша почему-то не реагировала на его слова. Она смотрела отрешенно, словно видела что-то, что не видит больше никто.
— Павел Федорович, я боюсь! — сказала она шепотом.
— Это что еще такое?! Отставить неуверенность!
— Нет, вы не поняли. В себе я уверена. Но выдержит ли Алеша?
— Он выдержит, если мы ему поможем. Вы ведь очень чуткий и отзывчивый человек, вот и поможете Алеше справиться с болью.
— Дорогие медики, мне неудобно вам напоминать, но вы, кажется, собирались проводить какую-то процедуру? — прервал их разговор Алеша.
— Правда? — удивился врач. — Ну что, я вижу, все готовы? Тогда с Богом!
Борьба за Алешино здоровье началась.
— Какая у него температура? — спросил врач."
— Тридцать шесть и шесть, — ответила Маша.
— Увеличьте дозировку.
Маша присоединила к катетерной трубке шприц и ввела раствор.
— Мне больно, — сказал Алеша.
— Где? — спросил врач.
— Ноги! Они очень болят.
— И хорошо, что больно. Значит, нервные окончания не атрофированы, и у нас есть надежда. Терпи, парень. Будет еще хуже. Я предупреждал.
— Павел Федорович, я больше не могу.
Маша положила Алеше руки на плечи и сказала, словно заговаривая:
— Сейчас пройдет. Сейчас все пройдет.
— Алеша, пожалуйста, потерпи! — попросил врач. — Только не двигайся, а то сместишь катетер.
— Хорошо, я постараюсь, — пообещал Алеша, но тут же вновь застонал от боли.
Маша склонилась к самому уху Алеши и начала читать детскую считалку:
— Бурый мишка, у мишки — шишка. Шишка с елки, на елке — перепелки…
Неожиданно Алеша перестал стонать и успокоился. В этом было какое-то колдовство.
— Вот так, вот так. Вот и хорошо, — сказала Маша.
— Хорошо. Маша, мне надо сейчас отлучиться. Звонили из милиции и хотят, чтобы я поговорил с их человеком. Я постараюсь прийти как можно скорее. — Павел Федорович уже собрался выходить, но остановился и добавил: — Если меня не будет в течение часа, не ждите, вводите препарат. Но если состояние Алеши станет ухудшаться, немедленно сообщите мне через коридорную медсестру.
* * *
Костя зашел к Леве в ресторан и плюхнулся за свободный столик.
— Ну что, еще что-то стряслось? — спросил подошедший к нему Лева.
— Вся жизнь у меня стряслась. Не знаю, как обратно сложить, — мрачно сообщил Костя.
— Слушай, Костя, возьми себя в руки! Иначе ты ничего не добьешься. Давай, рассказывай, что там с твоей жизнью не так.
— Буравин денег не дал. Мало того, он еще и отцу на меня настучал, — пожаловался Костя.
— Плохо дело. Выкрутился?
— Да. Сказал, что у аптеки долги.
— А что смотритель?
— Еще тысячу накинул.
— Да, я говорил, счетчик у него — что надо.
— Так что, возможно, сегодня вечером я буду рыб кормить. Лева, может, все-таки одолжишь мне? Я готов отдать с процентами, — просительно сказал Костя.
— Костик, давай не будем больше заводить этот разговор. Я сказал — нет, значит — нет.
— Что же мне делать, Лева?! Кто мне теперь .поможет?!
Но тут к ним подошла Таисия и поздоровалась с ними:
— Здравствуйте, мальчики. Костя, а я к тебе. Лева, ты позволишь?
Лева охотно уступил свое место Таисии. Она манерно присела на стул.
— Как там, кстати, супруга моя бывшая поживает? — повел Лева светский разговор. — Про меня что-нибудь нагадала?
— Что ты, мошенник, бросил ее.
— Ну, это я и без карт знаю. А привет ей все же передавайте.
Лева откланялся и ушел.
— Костя, я бы хотела поговорить с тобой о Кате, — сказала Таисия. — Она попала в беду!
Костя встревожился:
— Что с Катей?!
56 
