28 
— Да Костя давно продал эту аптеку! — заявил Самойлов. — Этому, как его… Леве Бланку. Он там новый ресторан собирается открывать.
Но перед продажей Костя должен был в первую очередь решить вопрос со всеми закупленными им препаратами наркотического и психотропного действия! А он этого не сделал!
Самойлов начинал понимать, что у Кости действительно будут большие неприятности.
— И что теперь будет? — спросил он.
— Если дело дойдет до суда и следствия — его посадят, — констатировал Кирилл Леонидович. — Даже если он разделит ответственность с этим Бланком — им обоим мало не покажется!
— Подожди, — остановил его Самойлов, — но ведь для возбуждения дела потерпевший должен написать заявление. Пострадал в этой истории Лешка. Так что, получается, что один мой сын должен будет обвинить другого? Лешка не будет писать никакого заявления! Не хватало еще, чтобы брат пошел на брата!
— Ничего себе, как ты заговорил! — воскликнул Кирилл.
— Заговоришь тут! И вообще — Костю можно обвинить разве что в небрежности. А во всем виновата эта дурная девка — Катя! Вот кого надо наказывать! — кипятился Самойлов.
— Если дело дойдет до суда, ее накажут, можешь не сомневаться, — пообещал Кирилл.
— И правильно сделают! Надеюсь, хоть тогда ее отец поймет, что детей воспитывать он тоже не умеет! — запальчиво сказал Самойлов.
Кирилл решил дать Самойлову хороший совет:
— Тогда докажи, что ты — умеешь. Пойди домой и серьезно поговори с сыновьями. Пусть они между собой все решат, пока до них правоохранительные органы не добрались.
— Если заявления не будет, органы ничего не смогут предпринять.
— Не знаю, не знаю, — покачал головой Кирилл. — Сдается мне, что Григорий Тимофеевич тоже слышал исповедь Кати. А как ты знаешь, Буряк — человек принципиальный. Он и без заявления может начать копать.
Кирилл Леонидович неплохо знал Буряка, того действительно заинтересовали Катины откровения. Он даже пришел к Марукину и поделился с ним своими подозрениями.
— Представляешь, Юрий Аркадьевич, — сказал он, — я тут заказал своему другу на день рождения музыкальное поздравление по радио. А вместо него услышал признание в совершении преступления!
Марукин поначалу не заинтересовался сказанным.
— Григорий Тимофеевич, я понимаю, что у вас теперь есть время слушать музыку и передавать друзьям приветы. А у меня, извините, работы невпроворот!
— Так это тоже наша работа! — не согласился Буряк. — Человек рассказал всему городу, что украл лекарственный препарат и подсыпал его своему знакомому. А тот чуть не умер! Мы не можем не отреагировать!
Тут Марукин сделал стойку. Вот это его уже явно интересовало, только не хотелось, чтобы Буряк занялся этим делом. Он решил прекратить этот разговор:
— Кто — мы? К делу, которое я веду, этот инцидент не имеет никакого отношения.
Следователю не понравилось отношение Марукина к случившемуся:
— Так вот, значит, как ты теперь заговорил?
— Почему — теперь? — возразил Марукин. — Я всегда считал, что следователь должен не лезть во все дыры, а заниматься теми делами, которые ему поручены. И еще я очень не люблю, когда мне мешают посторонние люди.
— Посторонние? Юра, ты что? Меня временно отстранили от работы, а не уволили!
— Григорий Тимофеевич, я надеюсь, что справедливость в отношении вас скоро восторжествует, — официальным тоном сказал Марукин. — А пока — извините. Мне нужно работать.
Озадаченный Буряк вышел из кабинета.
Андрей и Алеша молча шли по городу в неизвестном для Андрея направлении. Наконец Андрей остановился у продуктового ларька.
— Мы еще не пришли, — сообщил ему Алеша.
— И далеко еще? Хочу воды купить, а то у меня в горле пересохло от нашей стремительной прогулки. Ты попить не хочешь? — Андрей вел себя спокойно и доброжелательно. Но Алеша ответил довольно резко:
— Нет.
— Алексей, может, все-таки расскажешь, в чем дело? — попросил Андрей. — Куда мы идем и зачем?
— Ты все узнаешь, когда мы придем, — нахмурившись, сказал Алеша.
Андрей все еще не понимал, что за намерения у его спутника.
— Я, конечно, заинтригован, но мне кажется, мы нарушили все правила приличия. Ушли и никому ничего не сказали.
— Ты знаешь, у англичан вообще принято уходить не прощаясь, — напомнил Алеша. — А они считаются самой воспитанной нацией.
— Но мы не в Англии! — возразил Андрей. — Я, конечно, могу и не думать о том, какое впечатление произвел на людей, в доме которых побывал в первый и последний раз…
28 
