Особенно,... 
67 
И тогда он обхватил закованное в стоячий воротничок полковничьего мундира желтое морщинистое горло руками и аккуратно, но сильно сдавил. Полковник имел право на райское блаженство, а потому просто обязан был попасть в Эдем.
Не понимающий своей пользы полковник дернулся еще раз и еще, и ноги его внезапно заходили ходуном, а руки схватили садовника за кисти, но разжать эти крепкие, как дерево, клешни, выкопавшие без малого тысячу полутораметровой глубины ям, ему было не под силу. А Себастьян плакал, но не отпускал. И тогда полковник еще раз дернулся, широко открыл глаза и затих.
***
Весть о том, что старый полковник Эсперанса умер, застигла Мигеля уже поздно вечером, когда он собирался домой.
— Только, ради всего святого, Санчес, — с некоторым содроганием произнес позвонивший начальнику полиции алькальд, — не надо из этого ничего раздувать. У старика обычный удар. Врач уже был.
«Ну, вот ты и добился своего, Сесил Эсперанса…» — подумал Мигель, но вслух сказал совершенно другое:
— Я понял. А кто обнаружил тело?
— Тереса. Она мне и позвонила.
Мигель поблагодарил алькальда, но заверять его в том, что ничего затевать и раздувать не будет, не торопился. Нет, начальник полиции вовсе не нарывался на скандал, просто он знал: пожелай дочь полковника подать жалобу на действия жандармов, возможно, приведшие к смерти отца, и он будет вынужден принять эту жалобу и, более того, тщательно расследовать все происшедшее, какими бы неприятностями это ему лично ни грозило. Впрочем, думать об этом сейчас было неуместно; как лицу сугубо официальному Мигелю Санчесу следовало прежде всего принести членам виднейшей семьи города свои соболезнования.
Он вышел во двор, кивком поблагодарил молодого полицейского за отлично протертую «Испано-суизу» и сел за руль.
«А если я найду эти письма? — прокралось невольное предположение. — Полковника уже нет; и кто мне помешает отдать их на экспертизу?»
Мигель чертыхнулся. Он прекрасно понимал, что в ближайшие дня три, до того самого момента, когда тело уложат в семейный склеп, не сумеет даже пальцем шевельнуть, — традиции здесь уважали.
***
Когда он приехал в усадьбу, врач был еще здесь и хлопотал вокруг бледной сеньоры Тересы. Лусия держалась намного лучше. Мигель наклонил голову, стараясь не торопиться, произнес подобающие слова и прошел к покойнику.
Полковник королевской армии, ветеран двух войн и кавалер доброго десятка орденов, сеньор Хуан Диего Эсперанса так и сидел в своем кресле-качалке с пледом до горла и толстой книгой на коленях. Мигель подошел и оторопел. Со страницы книги прямо на него смотрела та самая орхидея, что была сломана над телом поверженного, но не убитого сеньора Ансельмо Эсперанса.
— Дьявол!
— Не чертыхайтесь, Мигель, — укоризненно произнесли сзади. — И не время, и не место.
Он обернулся. Это был стоящий рядом с врачом падре Теодоро. Мигель скользнул по нему равнодушным взглядом и остановился на враче.
— Вы его осмотрели? — прищурившись, поинтересовался он.
— Разумеется, — наклонил голову сеньор Анхелио. — Обычный удар.
Мигель наклонился поближе к лицу трупа и вдруг заметил на длинных, торчащих из ноздрей пучках седых волос что-то темное. Он огляделся по сторонам, убедился, что сеньора Тереса за ним не наблюдает, и потрогал.
— Господи! Что вы делаете?
Что бы это ни было, оно оказалось липким. Начальник полиции осторожно поднес палец к носу и понюхал. Пахло чем-то знакомым, растительным… вроде вишневой смолы. Он подался вперед и присмотрелся к трупу еще внимательнее. Ни на воротнике, ни на мундире длинных черных шелковых нитей не было — ни одной.
Мигель осторожно отодвинул от шеи форменную стоечку воротника и похолодел.
— Подойдите-ка сюда, сеньор Анхелио, — глухим голосом попросил он.
— Что еще? — встревоженно отозвался скорбно замерший рядом врач.
— Смотрите.
На желтой сморщенной шее полковника виднелся отчетливый, как раз по размерам жесткого воротника, лиловый след.
— Знаете, сеньор Анхелио, — распрямился Мигель. — Я, конечно, не врач, диплома не имею, но это — что угодно, но только не удар.
Рамирес поперхнулся и, совершенно ошарашенный, принялся протирать очки.
— Господи! Простите меня, ради бога! Господи! Как же это я не заметил?
***
Дальше началось самое трудное, но допросить домочадцев было необходимо, и постепенно, шаг за шагом начальник полиции совершенно точно выяснил три вещи. Первая: когда сеньора Тереса выбежала из комнаты, чтобы позвонить врачу, обездвиженный полковник не держал на коленях никакой книги, тем более раскрытой.
67 
