86 
В мартовские дни 1914 года, преодолев очередную депрессию, Гессе пишет отцу: «В последние дни, после десятилетнего перерыва, я испытал необходимость перечитать Ницше. Я не встречал образов более печальных, чем создал этот аристократ, обладавший необыкновенно тонкой внутренней организацией, который был всю жизнь невыразимо одинок и чья чуткая душа воспринимала малейшую боль». Между художником и его произведением существует тончайшая взаимосвязь. Гессе ощущает в себе ее трепет. Человек, написавший «Росхальде», где смерть ребенка знаменует собой крушение семьи, будто предчувствовал угрозу собственному дому.
Однажды весенним вечером Мартин, младший из его сыновей, почувствовал себя плохо. «Лечащий врач считает, что у него нервное расстройство», — пишет Герман сестре Адели. Мия не оставляет сына ни днем, ни ночью. Жизнь ребенка висит на волоске. Его мучает жар, он бредит, у него все признаки недомогания, которыми страдал «маленький Пьер» из «Росхальде». Писатель начал эту книгу в Баденвейлере, где основательно изучил некоторые болезни. Ученик Самюэля Френкеля, молодой Гейнеке, рассказал ему о симптомах болезни, которая стала символом романа. И вот теперь события развивались будто по роману — Мартин, как и Пьер, болел менингитом. Несколько месяцев весь дом следил, затаив дыхание, за каждым движением маленького больного. Мартин начал выздоравливать только в первые дни августа, а совершенно измученная Мия еще плотнее задернула шторы: случилось то, чего она так боялась в последнее время, — разразилась война. Фрау Гессе готовилась к худшему.
Французские и немецкие войска сходились у Рейна. В Верхнем Эльзасе французы были отброшены 7-й немецкой армией. Но, по мнению Германа, «интересы союзников были настолько противоречивы, что оставалась полная неопределенность». Многие друзья из Берна, Базеля, Цюриха были призваны в армию. Многие из Гайенхофена пали подМульхаузе.
В Швейцарии было неспокойно. В Берне большинство поддерживало Германию, другие симпатизировали французам. Все с тревогой следили за наступлением русских из Галиции, которое угрожало перенести театр военных действий скорее к северу, к Танненбергу, чем к югу, к Карпатам. Герман хотел записаться добровольцем, но в консульстве ему отказали: он был негоден к военной службе. Он не отчаялся и обратился в «Комитет спасения» с просьбой о мобилизации в «Ландштурм». Он готов драться, потому что любит свою страну, потому что и швабы Гундерты, и Гессе с севера — германцы, потому что на вокзалах, на улицах, в деревнях, в пригородах, в университетах поднимается на борьбу весь народ. Правда, война не является оправданием для уничтожения культуры: «Мне мучительно видеть, как беспардонно презираются и оплевываются духовные ценности… Бойкот достижений искусства и литературы „вражеских“ народов — серьезная оплошность и ясно показывает, что мы, считающие себя прогрессивными, с нашими гуманистическими идеями, представляем собой слабое меньшинство». С сентября 1914 года Ромен Роллан призывает всех в союз «Над толпой», и Гессе его услышал, как, вероятно, услышит в 1915 году физика Альберта Эйнштейна и будет приветствовать рождение пацифистской организации «Новая родина». «Как немец я испытываю определенные чувства, — пишет он 26 декабря 1914 года Волкмару Андреа, одному их своих друзей-музыкантов, — национализм для меня своего рода воспитание в человеке качеств, способствующих совершенствованию человечества. Как самоцель он никогда не был мне близок…»
Эти слова на фоне всеобщей истерии, отметившей первые месяцы войны, звучали как крамола. Вся Германия кидается за Вильгельмом II в битву с военными песнями на устах. Пан-германистская лига зовет к объединению и провозглашает спасительную войну. Соратники Гессе по «Мерц» карикатурист Теодор Гейне и журналист Людвиг Тома заставляют нонконформистскую газету приобрести крайне националистическую направленность. Учителя и люди искусства присоединяются к милитаристски настроенной буржуазии и индустриальным магнатам. Интеллигенция одержима военной горячкой. Даже писатель Людвиг Финк, дорогой друг Финк, раненный при захвате Бельгии, осмеливается написать, что «замечательно жить именно в этот исторический период». Для тех, кто в это верит, «все на фронте замечательно. В траншеях выздоравливают те, кто до войны был болен», как будто поле битвы — это курорт, а война — возможность для каждого укрепить здоровье и нервы.
86 
