89 
Поздним вечером Герман и Мия проводили гостя до станции Остермундинген, откуда он доехал до Туна, где в отеле «Бельвю» его ждала почта. «14 августа, — записывает Роллан в дневнике, — Гессе мне написал, что в случае, если мне это доставит удовольствие, его друг Граф, органист Мюнстера из Берна, будет в моем распоряжении, чтобы исполнить для меня в соборе произведения предшественников Баха — Букстехуде, Шюца, творчество которых он хорошо знает». «Есть только одно королевство мира, — продолжает Гессе, — и оно несокрушимо, оно находится в сердце каждого человека, который понимает всю глубину Баха, Платона или „Фауста“. Жить в этом королевстве, считать его своей родиной и участвовать в его создании возможно для каждого из нас».
9 августа 1915 года Герман пишет сестре Адели: «Уже некоторое время в сотрудничестве с посольством Германии в Берне я осуществляю новую деятельность. С одной стороны, это помощь военнопленным, с другой — то, о чем я должен молчать». Какие же дела захватили Гессе настолько, что, как он пишет Эмилю Мольту 9 октября 1915 года, у него «нет больше ни времени, ни соответствующего душевного состояния, чтобы заниматься поэзией»?
Не секрет, что эта миссия состояла в осуществлении связи между французским Министерством иностранных дел и либерально настроенными политическими деятелями Германии. Французское посольство в Берне увидело в лице Гессе идеального посредника. Писатель же решил привлечь к переговорам Конрада Хауссмана. В телеграмме от 8 августа 1915 года он сообщает Хауссману о прибытии французского дипломата: >«Парижанин должен прибыть между 10 и 15 августа. Приезжай, пожалуйста…» Кто был представителем французской стороны, неизвестно, неизвестны также темы состоявшихся бесед. Об этом можно лишь строить предположения той или иной степени вероятности. В Германии, как и во Франции, существовали две позиции: одни стояли за войну до победного конца, другие — за прекращение кровопролития. Во Франции Морис Баррес из своего рабочего кабинета посылал в «Эко де Пари» статьи, призывающие к истреблению давнего врага. В Берлине философ Макс Шелер восторгался германской культурой и осуждал романскую цивилизацию.
Однако немецкий народ устал от ненависти. Герман Гессе понял это, когда по пути в Штутгарт посетил Фрибург и Лорраш, куда сопровождал немецкого профессора Ричарда Волтерека, вместе с которым занимался проблемами военнопленных. Он делится своими наблюдениями с Роменом Ролланом 4 октября 1915 года: «К тому же в Германии у меня сложилось впечатление, что в народном восприятии идея ненависти не занимает главенствующего положения». Война нужна милитаристским кругам для удовлетворения амбиций и военным магнатам для обогащения. Маленький народ желает мира. Германия являет собой патетический образ огромной затравленной провинции. Лица людей хранят выражение обреченности.
То, что во Франции ситуация была несколько иной, вполне объяснимо: война разворачивалась на ее земле, ей хотелось отыграться за унижение 1870 года и отвоевать потерянные провинции, несмотря на неудачи маршала Жозефа Жоффра в Артуа и Шампани.
Во время своего краткого пребывания в Германии Герман имел возможность посетить Швабию, дышавшую осенней прелестью. Шварцвальд все так же простирает свои владения. В долинах возвышаются замки, и везде царит такой покой, что трудно поверить в реальность войны: мирно журчат ручьи, а школьники сидят как обычно в школе за своими тетрадками. Но все привыкли питаться картошкой и собирать ревень, чтобы варить на зиму варенье. Люди сохраняют косточки от фруктов, чтобы добыть из них масло, и женщины достают из чулана древнее веретено. Мало мужчин, много детей и старых ремесленников, которые с радостью узнают потомка Гессе и Гундер-тов. Столпившись возле фонтана, они обсуждают цены на хлеб и займы, которые не помогают закончить войну. Родное жилище Германа не изменилось. Издательство не функционирует из-за недостатка бумаги и находится под охраной, а жилая часть дома закрыта. Иоганнес почти ослеп и живет теперь вместе с дочерью Маруллой, которая служит учительницей в Корнтале. Герман навещает их не более чем на полчаса: время его путешествия жестко расписано.
По возвращении в Берн он занимается организацией библиотек для военнопленных, ищет деньги на приобретение шедевров немецкой литературы и торопится 10 октября 1915 года опубликовать в «Нойе цурхер цайтунг» свои впечатления от путешествия. В статье ему удалось обобщить свои наблюдения и заключить в итоге, что он увидел народ, несмотря на свои страдания, исполненный трудолюбия. Но тот факт, что эстет его возраста позволяет себе высказываться в таком роде, когда другие писатели защищают свою родину с оружием в руках, вызывает у злопыхателей волну возмущения. Но если правда, что при очередном призыве каждый раз Гессе признавался негодным к военной службе, то правда и то, что он страдал от этой ситуации: «В Штутгарте у меня есть кузен, человек весьма жалкий, рядом со мной настоящий карлик, которого сочли подходящим для службы!» Ему не дают покоя клевета и оскорбления. Ежедневная газета «Кельнер тагеблатт» нападает на писателя: «Красная краска стыда должна броситься в лицо каждому уважающему закон немцу! Когда родина в великом несчастье, когда патриоты берут в руки оружие и отдают свою кровь, молодой и знаменитый „рыцарь немецкого духа“, блистательный автор „Петера Каменцинда“ хвастается тем, что спокойно остается в укрытии, демонстрируя свою трусость…»
89 
