Особенно,... 
94 
XXXII
Перед нами простирались предгорья среднего класса. На горизонте сияли восьмитысячники высшего света. Раскинулась перед ними равнина пролетариата.
Были тут и крестьянские низменности и урочища, скальники и обрывы Растиньяков.
А где-то вдали, отражённая лишь на карте, зияла Марианская впадина бомжей.
На плоскогорье мы увидели широкую белую полосу. Она шла по холмам, спускалась вниз, поднималась наверх, и со стороны этой полосы раздавалось громкое чавканье.
— Это что? — спросили мы провожатого.
— О! — отвечал он, и голос его дрожал, — это Широкий читатель.
— Что-то не похож он на читателя, — сказал Боцман Наливайко.
— Это совершенно не важно, на что он похож. Собственно, никто его не видел. Что вы, видели в глаза Широкую Масленицу, что смотрели ей в глаза? А? А видели Длинный Рубль? Но сколько глупостей совершают люди, чтобы подержать Длинный Рубль в руках. Сколько из людей погибло от этого желания. Одним словом, давайте держаться в стороне, иначе мы вдруг станем доступны Широкому Читателю, а ни один человек после этого живым не возвращался.
Путь до Дарьиной Рощи был долог. Тянулись перед нами глухие окольные тропы.
Наконец, мы вступили в горы Ставриды.
Потом мы прошли ещё дальше и увидали Дарьину Рощу.
Она была невелика — всего три сосны. Правда, за этими деревьями совершенно не было видать леса.
В середине этой рощи на дереве что-то виднелось.
Тяжело было так — разом — завершить наше путешествие. Ведь когда цель близка, понимаешь, что путь к ней сам по себе был бессмысленным подарком судьбы. И мы, разбив лагерь на опушке Дарьиной рощи, стояли в нём до лета.
Когда же подошёл срок, отгрохотали майские грозы, закуксился июньский дождь, мы вспомнили о Золотом Сруне.
— Какой сегодня день? — спросил капитан, отряхая брабантские манжеты своего парадного кителя.
— Четверг, — ответил ему неизвестно кто.
— Отлично! — бодро крикнул Капитан. — Дождь уже кончился. Приступаем!
Поднявшись с ягодиц и колен, как были, мы приступили к нашей цели с упованьем.
Мы запели:
- Как алконавты в старину,
- Спешим мы, бросив дом,
- Плывем, тум-тум, тум-тум, тум-тум,
- За Золотым Сруном…
Затрещали под нашими ногами сухие ветки, свистнули раки в проёмах близлежащих гор, и, наконец, мы вышли к огромному дереву.
На дереве действительно сидел Срун. Воняло вокруг гадостно, даже подойти ближе было тяжело.
— Н-да, — сказал Боцман Наливайко.
А Всадница Без Головы воскликнула:
— Но он же не золотой!
Женщины вообще очень часто говорят мужчинам обидные слова.
Срун печально поглядел на нас.
Мы ждали объяснений, нервно притоптывая ногами.
— Сначала я был золотым, и прославился этим. Но потом меня долго и много трогали и хватали, тем самым они стёрли всю мою позолоту. Некоторые норовили вытирать меня полотенцами, носовыми платками и туалетной бумагой — так от этого стало ещё хуже.
— Ну что, будем требовать желаний? — спросил Перрейра. — Одно на всех, и не будем стоять за ценой? Или такое, чтобы никто не ушёл обиженным? Как у нас с общечеловеческими ценностями и гуманизмом, а?
— Не знаю, — ответил я. — Если говорить о себе, так я несколько раз принимался думать обо всём человечестве, и каждый раз у меня глаза разбегались. Человечество каждый раз не помещалось во мне. Тогда я принимался думать о распутных девках, и хоть как-то успокаивался. Поэтому о гуманизме сказать ничего не могу.
— Это всё равно, — примирил нас Капитан. — Видите, какая тут огромная лужа под деревом? Мы все потонем. Может, разве наша Всадница без Головы найдёт тут своё счастье…
Но Всадница без Головы решила не лазить в лужу, хоть смутно помнила про предсказание, сделанное Оракулом с Бутылкой.
Устыжённые, мы пошли к шлюпке.
— Ну вот, что я скажу Кондратию Рылееву, — говорил Боцман Наливайко. — Срун оказался всего лишь позолоченным, да и вдобавок каким-то потертым. Как меня хватит на борту Кондратий, своих не узнаю!
— Пожалуй, возвращаясь домой, мы обогнём остров Робина с Кукурузой, — заявил наш Капитан, — Обогнём по дуге Большого Круга. Неловко как-то, не стоит рассказывать ему о нашем разочаровании.
А вы не расстраивайтесь — смысл путешествия в самом путешествии. Тем более, что наше ещё не закончено. Я, например, ещё не нашёл свой пропавший сандалий.
94 
