37 
– Кто тебе сказал?
Еще один гол, который он забил в свои ворота. Эх, Рауль, Рауль… Ты талантливый музыкант, но футболист – никудышный. Не в первый раз так лажаешься.
– Не важно. Ты так и не ответил – правда или нет? Впрочем, уже понятно, что правда. Рауль, мы с тобой договаривались не обманывать друг друга. Ложь мне стоила брака, а тебе чуть не стоила жизни. Она едва не разрушила наши отношения…
– Не ложь, а недоверие! – резко ответил он.
– Хорошо, недоверие! Но как я могу тебе верить? Не столько горько от того, что ты помирился с Ракель, сколько от того, что пытался скрыть это от меня. Знаешь, очень неприятно слышать, как за моей спиной твои друзья шепчутся об этом и жалеют меня. Если они, твои друзья, не верят, что ты не вернулся к Ракель, то как могу поверить тебе я?
– Я объясню тебе…
– Не надо, Рауль. Сейчас точно уже не надо. Я тебя спросила об этом раньше, а ты ушел от ответа. Сбежал! Так, будто тебе и в самом деле было что скрывать. Лучше бы я узнала об этом от тебя, чем от других, – с горечью обронила я.
Он молчал, глядя перед собой на землю.
– Ты говоришь, что не хочешь недомолвок между нами? Так буду откровенна с тобой! Не знаю, Рауль, станем ли мы двигаться вперед или предпочтем топтаться на месте, пока совсем не истопчем наши отношения. Не только в Ракель дело. Расстояния, разные страны, традиции. Наши жизни – твоя тут и моя – там… Не знаю, Рауль, сможем ли мы преодолеть все препятствия. И… нужно ли нам это.
Последнюю фразу я произнесла неуверенно и еле слышно, глядя не в лицо Раулю, а, как и он совсем недавно, рассматривая перед собой сливающуюся с темнотой землю.
Рауль, храня тяжелое молчание, принялся, как и я, раскачиваться. И чем выше взлетали его качели, тем стремительней я падала в бездну отчаяния.
Со стороны мы выглядели впавшей в детство парой. Оба раскачивались с такой силой, с таким упорством и бесстрашием, словно затеяли соревнования, кто выше взлетит. Только не раздавалось заливистого смеха, тишину нарушало лишь поскрипывание деревянных сидений и лязг металлических цепей. В какой-то момент Рауль повернул ко мне лицо, и мне показалось, что он сейчас крикнет: «Осторожно, Анна» и сбавит скорость, сдаваясь ради того, чтобы остановилась и я. Но наши взгляды лишь скрестились, как шпаги дуэлянтов. Он промолчал и подался корпусом вперед, раскачивая качели еще сильнее. Тогда захотелось закричать мне – что угодно, лишь бы оборвать это странное и опасное соревнование. Но, как и Рауль, я промолчала. В этот момент, казалось, мы оба принимали важные решения, только вот совпадут они или нет?
Когда Рауль резко остановил качели и развернулся ко мне, чтобы что-то сказать, дверь дома открылась, и на пороге показалась Моника.
– Рауль, ты здесь? – голос ее прозвучал встревоженно. – Ты нам нужен!
– Что случилось? – нехотя откликнулся он.
– Там… Лаура с Давидом так ссорятся, что…
– Из-за чего? – спросил Рауль, не предпринимая попытки встать.
– Не знаю, но думаю, что случилось что-то серьезное. Я увидела, как Нурия в слезах убежала в свою комнату. А Давид, похоже, готов убить Лауру, так он взбешен.
– Иду! Анна?.. – оглянулся Рауль.
– Рауль, мне хочется побыть одной…
Он замешкался, терзаемый сомнениями.
– Рауль?.. – позвала его Моника.
– Иду, иду, – раздраженно отозвался он, поднимаясь. – Анна, пойдем в дом. Тут слишком холодно. Даже для таких горячих решений, которые ты принимаешь, не выслушав меня.
– Что-то случилось? – встревожилась девушка уже из-за нас.
– Нет, Моника, – поспешно отозвалась я нарочито беззаботным тоном. – Мы говорили… о наследстве. Иди, Рауль. За меня не беспокойся. Пойду на кухню выпить кофе.
– Не сиди здесь, на холоде. Не хватало еще, чтобы ты заболела, – проворчал он.
– Обещаю, что не задержусь.
Рауль ушел, а я подождала немного и тоже вошла в дом. Увидев на кухне забытые мною чашки с кофе, поставила одну в микроволновку.
С горячим напитком согревалось не только замерзшее тело, но и будто оттаивало сердце. Кое-как удалось успокоиться и остановить сумасшедший хоровод мыслей. Я допила кофе, вымыла чашку и убрала ее в шкаф. Теперь, согревшись теплом старика-дома, я поразмыслила и поняла: нужно было дать высказаться Раулю, а не позволять сомнениям сделать меня такой категоричной.
37 
