Особенно,... 
70 
– Алло? – сказала она, не глянув на экранчик, но, услышав голос брата, радостно улыбнулась: – Привет, Вадим! Как дела?
– Да нормально, – отделался брат расплывчатым ответом, но в его голосе проскользнула взволнованная интонация, выдавшая, что он чем-то встревожен.
– Вадим, что случилось? – спросила Инга в лоб. Лучше уж прямые ответы, пусть и неприятные, чем долгое хождение вокруг да около.
– Да ничего особого… Ты как? Как тебе отдыхается? – Брат, видимо, придерживался иного мнения: лучше начинать издалека, чем сразу же огорошивать неприятными новостями.
– Вадим, отдыхается мне… неплохо. Говори сразу, что случилось!
– Понимаешь, тут один журнал вышел…
– Видела я его уже, – вздохнула Инга, с облегчением переводя дыхание. Если все неприятности, о которых ей хотел сообщить брат, ограничиваются этой публикацией, то это хорошо. Лишь бы с ним, Лариской и ребенком все было в порядке.
– Видела? – Вадим тоже облегченно вздохнул: отпала необходимость долго, смущаясь и запинаясь, объяснять сестре суть своего беспокойства. – Там о тебе и Лёке написано. Я сегодня купил этот журнал, увидев Лёкин портрет на обложке, думал, будет тебе сюрприз. Но когда прочитал… В общем, первым делом я журнал выбросил. И решил тебе ничего не говорить. Но потом подумал, что вдруг кто-то чужой тебе это покажет… Я хотел, чтобы ты была подготовленная.
– Спасибо, родной. Этот журнал мне уже показали… другие люди.
– Что случилось? – забеспокоился он, уловив в ее тоне грусть.
– Ничего! Ничего! – бодро ответила Инга и неожиданно разревелась. Она долго сдерживала готовые прорваться слезы, бродила по берегу, швыряла в море гальку и чувствовала себя этакой «железной кнопкой», которая не станет плакать из-за каких-то дурацких обид. Но вот сейчас сломалась, услышав родной и заботливый голос брата. Звонок от Вадима одним махом разрушил клетку, в которую она так старательно упрятала свои чувства, и вот сейчас она, сжимая в руке телефон, плакала, как маленькая девочка, и мечтала только об одном: сию же минуту оказаться дома. Она бы уткнулась Вадьке в плечо и от души бы, всласть поревела.
– Инга, тебя так сильно расстроила эта статья?
– Нет. – Она вытерла кулаком слезы и улыбнулась. – Неважно, Вадька. Не бери в голову. Наверное, небольшая ностальгия… Вспомнила, как мы в тот день ходили на концерт Лёки все вместе. Помнишь? Эти фотографии уже потом кто-то сделал… После концерта, тайно. Ладно, не хочу больше об этом. Все в прошлом. Как Лариса?
– Да ничего, – Вадим тоже был рад сменить тему. – Еще пока не выписали, но на днях, возможно… А малыша еще какое-то время подержат в больнице, сама понимаешь… Ты когда приедешь?
– Скоро, Вадька, скоро.
Она и в самом деле решила, что задерживаться в этом городе больше не станет.
В самый разгар романтического ужина раздался звонок мобильного. Тая решила проигнорировать его, но, бросив взгляд на экранчик и увидев высветившуюся фамилию «Чернов», ответила.
– Тайка, какого хрена, какого хрена, спрашивается, ты мне это приволокла?!
Тая, не ожидавшая нападения, побледнела и не сразу нашлась, что ответить. Муж бросил на нее обеспокоенный взгляд и нахмурился. Ему был слышен доносившийся из трубки голос Чернова, и тон, каким тот сейчас разговаривал с его женой, ему не понравился.
– Ну… Мы с тобой об этом разговаривали… Помнишь? – растерянно пробормотала Таисия.
– С водой все понятно. Ну а журнал какого лешего ты мне сунула? Что ты этим хотела сказать?! Мол, Чернов, ты – дурак, смотри, с кем связался? Я не ожидал от тебя подобных сюрпризов! Не понимаю тебя.
– Я тебя тоже, – бледное лицо Таи теперь уже заливала краска.
Сергей, не сводивший с нее обеспокоенного взгляда, сделал предупреждающий жест, желая взять трубку и самому поговорить с Черновым. Но Тая покачала головой.
– О каком журнале, Алексей, ты спрашиваешь? Вместо того чтобы с ходу-разбегу звонить и орать, портя людям настроение, лучше объясни.
– Я говорю о том журнале, который ты подложила мне в пакет вместе с бутылкой и конвертом.
– Я никакого журнала тебе не подкладывала! Я передавала тебе только воду и письмо. Спроси у Пустоваловой, что там за журнал оказался. Она тебе этот пакет относила, – твердо отчеканила Тая, понемногу приходя в себя.
Алексей, стушевавшись, недоверчиво переспросил:
– Так это не ты?
– Не я уж точно. А что тебя в нем так обеспокоило?
– Неважно. Ерунда всякая. Извини. Правда, извини.
70 
