68 
Через два дня после приезда исследователя Далтон проинформировал министра Шанбора, что, этот человек был арестован в пьяном виде в постели какой-то шлюхи в Ферфилде. Конечно, это не преступление, хотя некоторые Директоры такое поведение воспринимают плохо, но проблема в том, что в кармане куртки этого человека нашли очень редкую и ценную книгу.
Очень редкую и ценную книгу, написанную никем иным, как самим Йозефом Андером. Древний текст, совершенно бесценный, о пропаже которого из библиотеки поместья Министра Культуры сообщили сразу же после того, как этот исследователь отправился пьянствовать.
Согласно данным Далтоном указаниям в контору Директоров немедленно сообщили о пропаже книги - за много часов до того, как виновный был найден. Одновременно с докладом Кэмпбелл отправил Директорам собственноручно написанное заверение, что он не успокоится, пока злоумышленник не будет найден, и что он намерен немедленно начать публичное дознание, дабы выяснить, не является ли это преступление составной частью изменнического заговора. Последовавшее ошарашенное молчание Кабинета Директоров предвещало грозу.
Мировой судья Ферфилда, на которого в свое время Далтон работал, был большим поклонником Министра Культуры и уж конечно отнесся с большим вниманием в факту кражи из Культурной Библиотеки Андерита. И расценил данную кражу должным образом: как бунт. Исследователя, у которого обнаружили книгу, быстренько казнили за преступления против андерского народа.
Так что вместо шумного скандала по городу лишь поползли слухи о якобы имевшем место признании, сделанным этим человеком перед смертью признании, как говорили, в котором он выдавал остальных. Направивший исследователя в поместье Директор, дабы его имя не связывали с преступлением против народа и с целью пресечения слухов, счел своим долгом подать в отставку. Далтон, как официальный представитель министра, курирующий все это дело, с большой неохотой принял отставку указанного Директора, а потом издал опровержение якобы имевшего место быть признания преступника и официально закрыл дело.
Одному старинному другу Далтона несказанно повезло и он занял оказавшийся внезапно вакантным пост, к которому стремился чуть ли не всю свою жизнь. Далтон первым пожал пуку новоиспеченному Директору Более благодарного и счастливого человека Далтон отродясь не видал. Далтон тоже был доволен тем, что достойные люди, люди, которых он любит и которым доверят, счастливы.
После этого инцидента Бертран Шанбор пришел к выводу, что его обязанности требуют более тесного сотрудничества с помощником и назначил Далтона ещё и заведующим секретариатом, что автоматически давало последнему власть над всем поместьем. Далтон стал подотчетен одному лишь министру. Именно это назначение и позволило им с Терезой переехать в нынешние апартаменты, уступавшие в роскоши лишь покоям самого министра.
Далтону казалось, что Тереза рада этому даже больше, чем он сам, ежели таковое возможно. Она просто влюбилась в апартаменты, полученные вкупе с нынешним высоким положением. Ее совершенно очаровали высокопоставленные персоны, среди которых она теперь вращалась. И она просто упивалась встречами с важными и могущественными людьми, приезжавшими в поместье.
Эти гости, как и обитатели поместья, относились к Терезе с должным уважением, которого требовал её высокий статус, несмотря на то, что большинство из них были благородного происхождения, в отличие от самой Терезы и Далтона. Далтон всегда считал, что происхождение - это ерунда, и, вопреки мнению некоторых, не играет столь уж существенной роли. Стоит лишь понять, что для процветания куда как важнее нужные связи и верные слуги.
Тереза, стоя в дверях, тихонько кашлянула. Далтон повернулся и она, вздернув носик, грациозно вплыла в гостиную, демонстрируя свой новый наряд.
Глаза Далтона расширились. Демонстрировала себя - вот что она на самом деле делала.
Ткань платья в свете ламп, свечей и камина отливала волшебным сиянием. Золотые вышитые листочки сверкали по подолу. Расшитые золотом швы и края подчеркивали тоненькую талию и аппетитные формы. Тонкий шелк юбки позволял видеть очертания изящных ног.
Но дара речи его лишило декольте. Едва прикрывая плечи, вырез был возмутительно глубоким. Вид её чуть ли не обнаженных грудей произвел на него совершенно ошеломляющий эффект, одновременно возбуждающий и тревожащий.
68 
